НОВЫЙ РУССКИЙ: Лингвистический беспредел или разговор по понятиям
В последнее время почти любая беседа о русском языке сводится к его порче. Многие жалуются на засилье бандитских слов. Для солидности даже говорят о “криминализации” языка. Борцы за чистоту речи требуют карательных мер: чистки лексикона, запрета жаргонов, в первую очередь, конечно, бандитского. Не спорю, слова “беспредел”, “отморозок”, “наезд”, “крыша”, “стрелка”, “кинуть” и т. д. стали встречаться в речи сограждан слишком часто. Но вот говорить о порче языка, мне кажется, не стоит. Давайте попробуем разобраться.
Начнем с очевидного. В первую очередь, язык нужен нам, чтобы говорить об окружающей нас действительности. Конечно, и о вечном тоже, и еще стихи сочинять, и копить информацию, но все-таки... И когда окружающая действительность резко меняется, нам порой не хватает слов для разговора о ней. Хорош тот язык, которому удается быстро компенсировать этот недостаток. Было бы лицемерием говорить о том, что бандитский период нашей жизни – 90-е гг., которым посвящены известные романы и киносаги, – не существовал. Некоторые считают, что он до сих пор не закончился, но по крайней мере самые яркие внешние приметы: типажи, распальцовка, красные пиджаки и подобное – ушли в прошлое. А вот слова остались. Почему?
Попытаемся посмотреть на эту группу слов без предвзятости. Они чрезвычайно любопытны с точки зрения лингвиста. Происхождение многих из них достоверно проследить не удается, хотя почти каждому сопутствует своя лингвистическая легенда. Среди этой лексики довольно мало слов, пришедших из классической блатной фени (таких, как “лох” или “кинуть”). Но среди них почти нет и заимствований. В голову сразу приходят, пожалуй, только “киллер” и “рэкет” вместе с “рэкетиром”. И это несмотря на то, что “новый русский” бандитский мир очевидным образом формировался под влиянием американской гангстерской мифологии (см. “Крестный отец” или “Однажды в Америке”).
В целом это достаточно новый и живой с точки зрения новообразований жаргон. Новые слова возникают благодаря мощному и продуктивному словообразованию. Ведь в самих моделях, по которым образованы слова “беспредел”, “отморозок” (здесь задействована еще и метафора), “наезд” и “распальцовка”, нет ничего дурного. Слово “наезд” существовало, например, и в древнерусском, а сама приставочная модель прекрасно сохранилась в слове “набег”. Но если раньше “наезд” осуществлялся на конях, то теперь, по-видимому, на “меринах” (прошу прощения за жаргонизм). Новые значения слов появляются благодаря ярким метафорам: та же “крыша” или, например, выражение “фильтруй базар” (где столкнулись старый и современный языковые пласты: “базарить” и “фильтровать”).
Однако самое интересное, что многие из этих слов оказались востребованы языком и после того, как сама бандитская действительность затушевалась, стала менее заметной. И именно это вменяется языку в вину. Вначале он с помощью этих слов описывал бандитскую действительность, а сейчас что?
Рискну предположить, что употребление этих слов отчасти можно списать на моду, причем на моду, на мой взгляд, не слишком приятную. Многие люди (не бандиты) научились разговаривать так, как бы шутя и иронизируя, а отучиться никак не могут, тем более что бандитский жаргон успешно мутировал, смешавшись с новым русским чиновников и бизнесменов, в котором фигурируют “коммерсы”, “откаты” и “пилить бюджет”. Можно было бы посоветовать таким людям “фильтровать базар”, но только они вряд ли к этому прислушаются.
Самой же любопытной оказалась судьба нескольких слов, которые из разряда бандитских перешли в общеупотребительные. Я еще помню те времена, когда мои весьма культурные знакомые, морщась, спрашивали: “Отморозок? А что это такое? Фу, как грубо!” А сейчас милейшая интеллигентная дама, ни секунды не задумавшись, реагирует на какую-то мою безобидную фразу: “Ну, это уже наезд! Как ты смеешь!” Эти слова, поначалу воспринимаемые как нечто чуждое литературному языку (этакие кадры из бодрого боевика), расширили свое значение и стали привычны в речи образованного человека.
Они заполняют некоторую лакуну в литературном языке, т. е. выражают важную идею, для которой не было отдельного слова. Такими словами оказались, например, “достать” и “наезд”. Они стали очень популярны и часто встречаются в устном общении, хотя бы потому, что точнее одним словом не скажешь. Особенно же впечатлил “карьерный взлет” одного из этих слов: в заявлении МИДа встретилось выражение “акт террористического беспредела”. Меня поразило, как легко это слово преодолело лагерные границы и вошло в официальный язык.
Бороться с подобным “обогащением” русского языка абсолютно бессмысленно, тем более что оно представлено единичными явлениями. Оно, скорее, даже полезно. Большинство же бандитских слов уйдут, как только исчезнет потребность в них и схлынет мода. Остается дождаться...