Оркестр закончил за здравие
Кажется, мало кого из зарубежных музыкантов у нас любят столь же душевной и всенародной любовью, как хитмейкера из бывшей Югославии, сочинившего саундтреки к самым известным фильмам Эмира Кустурицы. С другой стороны, серьезная публика привыкла посматривать на короля киношлягера и Колумба балканских напевов свысока. И очередное российское турне Бреговича лишь укрепило в невозможности сколь-нибудь однозначной его оценки.
Весь в ослепительно белом, выгодно контрастировавшем со стилизованно народными одеждами аккомпанирующего коллектива, Брегович поначалу предстал прямо-таки мастером банкетных концертов, завсегдатаем “корпоратива”. С явной ленцой бренчал что-то такое сам себе на гитаре. Накрепко приклеенный к стулу, казалось, нехотя имитировал дирижирование – в полноги и в пол-оборота, иногда в полголоса подпевал. Из оркестра (семь духовиков, перкуссионист-аккордеонист и женское вокальное трио) словно бы выдули весь воздух. Музыканты скорее отбывали номер, чем – как вроде бы положено по рангу – “зажигали по полной”. Публика, приготовившаяся было к тому, что душа понесется в рай под звуки братских славянских ритмов, погрузилась в несколько недоуменное состояние.
Плюс ко всему новый музыкальный материал Бреговича (программа под названием Tales and songs from weddings and funerals базировалась в основном на выпущенной четыре года назад одноименной пластинке) заметно уступает его “кустурицевским” сочинениям как по части экспрессии, так и в плане самобытности. А, в свою очередь, общепризнанные хиты вроде Money из “Аризонской мечты” или Tango-Ausencia из “Подполья” звучали просто какой-то бледной тенью своих экранных аналогов – плоско, жидко.
Тут впору было вспомнить все претензии, раздававшиеся в адрес Бреговича от музыкальных критиков. И по поводу однообразия его сочинений. И в части того, что он вообще-де плагиатор, наживший миллионное состояние на народной песне, которая является всеобщим достоянием. И относительно склонности бесконечно гастролирующего артиста к некоторой прохладце в отдельных своих выступлениях.
Но где-то через полтора часа после начала в зале вдруг произошло обыкновенное чудо, подобно тому, как это сплошь и рядом случалось в лентах названного Эмира Кустурицы. Словно бы щелкнул под приземистыми сводами “Форум-холла” какой-то невидимый переключатель эмоций – и заключительная часть концерта прошла с нарастающим, причем по обе стороны рампы, эмоциональным накалом. Эту часть шоу оркестр Бреговича начал с исполненной шепотком, “под сурдинку” версии In the Death Car – совершенно иной, но при этом конгениальной исполнению Игги Попа. И завершил двоекратным, к вящему восторгу зала, повторением композиции Kalashnikov. К финалу вечер уже казался торжеством умело переформатированного фольклора. А сам Брегович вдруг превратился из скучающего и всем пресыщенного жиголообразного маэстро в открытого и остроумного симпатягу рокера, которого и ждала московская публика.