“Легкие прибыли развращают человека”

Банкир Абубакар Арсамаков способен удивить. Он начал карьеру в советском Стройбанке, и на первый взгляд его критическое отношение к операциям на фондовом рынке выглядит плодом социалистического образования. Однако перед кризисом 1998 г. в активах Московского индустриального банка (МИнБ), который Арсамаков возглавил в апреле 1998 г., доля сверхпопулярных тогда среди коммерческих банков ГКО составляла всего 4%. Консервативность Арсамакова, который не скрывает своей ностальгии по былым временам “порядка и хорошей жизни”, помогла банку пережить трудные времена.

Рыночную стратегию, которой придерживается МИнБ, особо доходной не назовешь. Бывшее Московское управление Промстройбанка СССР сделало ставку на кредитование отечественной промышленности и ее банковское обслуживание еще в начале 1990-х. Как признает сам Арсамаков, только в последние годы эта бизнес-идея стала себя оправдывать.

Глава и совладелец МИнБа не страшится выглядеть несовременным. Чеченец по происхождению, Арсамаков с истинно кавказским пылом доказывает необходимость вложения золотовалютных резервов Центробанка в промышленность через систему коммерческих банков. Он не принимает доводы о том, что Центробанк, борющийся с инфляцией и укреплением рубля, на это не пойдет: “Мы же все – и предприятия, и банки, и ЦБ – живем в одной стране!” Арсамаков считает, что российской промышленности для развития нужны деньги, а пока что они достаются только сырьевым отраслям.

Впрочем, в отрыве от российских деловых реалий президента МИнБа нельзя упрекнуть. В интервью “Ведомостям” он рассказал о том, как его банку удалось победить рейдеров, покушавшихся на банк, просчитал выгоды от введения конвертируемого рубля и предложил снизить размер отчислений банков в фонд обязательного резервирования (ФОР). В то время как некоторые аналитики предлагают Центробанку, наоборот, повысить этот норматив для борьбы с избытком денег в экономике, Арсамаков утверждает, что снижение норматива позволит расширить банкам кредитование “отечественного товаропроизводителя”.

“Дела датированы

1930-ми годами”

– Вы уже 25 лет работаете в банковской сфере, начинали в советское время. Трудно конкурировать с банкирами нового поколения?

– Многие банкиры сегодня строят свою работу, используя виртуальные возможности спекулятивного финансового рынка. Иногда это приносит сверхприбыли, но подчас приводит к негативным последствиям, за которые приходится дорого платить прежде всего клиентам таких банков. Конечно, сейчас коммерческие банки стали обращать больше внимания на реальный сектор экономики. Но у нашего банка здесь огромный опыт работы в отличие от других. В свое время Московское управление Промстройбанка СССР, из которого образовался МИнБ, обслуживало множество предприятий, в том числе все крупнейшие авиаконструкторские бюро, предприятия оборонной промышленности. Большинство клиентов мы сохранили: у некоторых дела датированы 1930-ми и 1940-ми годами. Финансирование промышленных предприятий традиционно является нашим основным направлением. МИнБ обслуживает более 64 000 компаний, в основном связанных с реальным сектором экономики. Мы по глубинной сути являемся индустриальным банком. Это наш дополнительный капитал, который, поверьте, стоит дороже денег.

– А почему вы решили стать банкиром?

– Вообще-то у меня такого желания не было. Помню, в школе на уборке помидоров меня поставили ответственным за подсчет ящиков, чтобы они не терялись. И я почему-то в накладных число ящиков писал цифрой и прописью. Начальник в совхозе еще пошутил: вы, мол, случайно в Госбанке не работаете? Но я хотел стать строителем. После армии поступил в Московский инженерно-строительный институт, и меня по распределению отправили в Стройбанк. Когда отработал там, как положено, три года, мне было 28 лет и начинать заново карьеру рядовым мастером на стройке уже не хотелось. Так и остался банкиром. Начинал с рядового сотрудника Москворецкого отделения Стройбанка СССР, а к 1990 г. стал управляющим Железнодорожного отделения тогда уже Московского индустриального банка. В апреле 1998 г. собрание акционеров избрало меня президентом банка.

– Российское машиностроение и военно-промышленный комплекс долгое время находилось в кризисе. Неужели на обслуживании этой отрасли можно зарабатывать?

– Ситуация в промышленности сейчас куда лучше, чем 5–10 лет назад. Тогда мы, кредитуя такие предприятия, как ЗиЛ, шли на осознанный риск невозврата. Но я искренне считал и считаю, что другого пути у нас нет. Не вкладывая в отечественную промышленность, нам не поднять нашу экономику. В последние годы в машиностроении началась масштабная модернизация. Наш опыт финансирования технологического перевооружения оружейного завода им. Дегтярева и машиностроительного предприятия им. В. В. Чернышева, которое выпускает авиадвигатели, показывает, что такие заводы могут быть привлекательными для инвестиций.

– Насколько велика выгода от финансирования промышленности?

– При нынешних отчислениях в ФОР – 3,5% – зарабатывать на кредитовании промышленности непросто. Ставка рефинансирования за последние пять лет снизилась вдвое – с 22% до 11,5%. Но в нашей финансовой системе ставка рефинансирования не есть цена покупки коммерческими банками денег у ЦБ. Центробанк в этом смысле не вовлечен в развитие отечественной промышленности. По моему мнению, чтобы банкам было выгодно работать с реальным сектором, отчисления в ФОР нужно снизить до 1%. Мы будем пытаться донести это предложение до ЦБ через Ассоциацию российских банков. Пока что зарабатываем только на венчурных и долгосрочных инвестпроектах. В целом чистая прибыль банка растет: в 2004 г. она составляла около 200 млн руб., в 2005 г. – 300 млн руб., а в этом году должна вырасти до 500–600 млн руб.

– МИнБ компенсирует неприбыльные кредиты и долгосрочные инвестиции в промышленность за счет работы на фондовом и валютном рынке?

– У банка вложения в ценные бумаги составляют очень незначительную долю в активах. Это моя принципиальная позиция: ни на фондовом, ни на валютном рынке наш банк не спекулирует. В торгах на ММВБ мы участвуем только для того, чтобы продать или купить валюту по заказу клиента. На фондовом рынке нельзя рассчитывать на постоянные устойчивые доходы в длительной перспективе, а мы намерены работать долго и с прибылью, хотим иметь надежные источники доходов. Хотя ценные бумаги являются хорошим инструментом для выполнений требований Банка России по ликвидности.

“Китайские юани

для клиентов”

– Как же вам удается держаться на плаву?

– Наш основной доход – это кредиты предприятиям, которые составляют более 80% наших активов. Примерно 50% кредитного портфеля приходится на промышленность и строительство, остальное – на торговлю, другие отрасли и физических лиц. Основная проблема для нас сейчас – смена собственников на предприятиях, которые мы финансировали. Очень часто с приходом новых хозяев завод, в который вложены наши деньги, переходит на обслуживание в другой банк, близкий к новым акционерам.

– С таким подходом, наверное, сложно не только наращивать прибыль, но и просто ее зарабатывать?

– Высокие доходы можно получать, например, от добычи нефти или строительства жилья в Москве. Но в этот бизнес так просто не попадешь – сопротивление его основных участников будет сильным. Мы предлагаем банковские услуги и живем с этого. Да, это сложный хлеб, но тоже прибыльный. Мы заранее готовим сотрудников к тому, что сверхдоходов они здесь не получат. Я так действую не потому, что я чего-то боюсь или не могу. Просто я уверен: легкие, большие прибыли развращают человека. Поэтому и у банка такая же идеология.

– Вы говорите, что в столице сложно войти в строительный бизнес. Но МИнБ – уполномоченный банк правительства Москвы. Неужели вам это никак не помогает?

– Нельзя сказать, что мы совсем отсутствуем на строительном рынке столицы. Одним из наших клиентов является, например, Домостроительный комбинат № 1, который вводит по 1 млн кв. м жилья в год. Раньше мы его кредитовали, а теперь он сам достаточно серьезный инвестор и просто обслуживается в МИнБе. Такая же ситуация сложилась у нас с крупнейшей в своей сфере корпорацией “Трансстрой”, которая строит мосты и дороги в Москве, других регионах, за рубежом.

– Рынок акций и цены на недвижимость в последние годы сильно выросли. Может ли их падение привести к кризису в российском банковском секторе?

– Думаю, нет. Сырьевой сектор за последние годы обеспечил сильную поддержку экономике. Россия – крупнейший поставщик нефти, газа, металлов, сырья в Европу. Цены на эти товары не снижаются. Доходы граждан растут. То, что происходило в банковской системе летом 2004 г., – это искусственно спровоцированная паника, а не кризис. Фундаментальных причин для него не было.

– Российский рубль становится свободноконвертируемой валютой. Как это отразится на вашем бизнесе?

– Свобода движения капитала, разумеется, дает больше возможностей для зарабатывания денег. С одной стороны, это накладывает на Минфин особую ответственность за контроль над инфляцией, поддержание стабильного уровня платежеспособности рубля. С другой – предоставляет возможности по увеличению бесплатных ресурсов для страны. Для банка конвертируемость рубля позволяет снизить себестоимость операций и расширить спектр услуг. По той же конвертации, например, сейчас, чтобы купить китайские юани для клиентов, нам нужно делать это через европейскую или американскую валюту. Помимо того что мы финансируем таким образом экономику США или Европы, мы еще и теряем время.

– Какие решения Центробанка могли бы, с вашей точки зрения, кардинально улучшить ситуацию в банковском секторе?

– Будет хорошо, если ЦБ ослабит нормативы, в частности по лимитам кредитования на одного заемщика, и предоставит банкам дешевые длинные кредиты для реального сектора. Потребность в оборотных средствах и долгосрочных кредитных ресурсах в промышленности огромна. ВВП – это не только нефть и металлы, это и промышленная продукция. В страну поступают миллиарды долларов от сырьевого экспорта, которые скапливаются в стабфонде и золотовалютных резервах ЦБ. На мой взгляд, нынешний уровень резервов позволяет ЦБ направить их часть в перспективные промышленные проекты через коммерческие банки в виде долгосрочных кредитов. Разумеется, на возвратной основе. В гражданском и военном авиастроении, космической промышленности, производстве продукции для телекоммуникаций такие проекты есть, мы их знаем и готовы участвовать в финансировании. Развитие высоких технологий сегодня требует вложений.

“Принцип равных возможностей в России не работает”

– Но Центробанк и правительство уже не раз отвергали предложения разных экспертов использовать золотовалютные резервы для каких-либо инвестиций. Зачем биться об стену?

– И предприятия, и коммерческие банки, и Центробанк живут в одной стране. В экономике все взаимосвязано. Я не согласен с мнением, что ЦБ не может и не должен влиять на динамику развития промышленности. Условия для всех субъектов рыночной экономики должны быть равными. А у нас получается, что добыча сырья – на первом месте по значимости. Туда кредитные ресурсы направляются в первую очередь и в большом объеме. Промышленность же остается недофинансированной. У какого банка сильнее лоббистские возможности, тот клиентов в сырьевом секторе и получает.

Рыночный принцип равных возможностей в России не работает. Центробанк эту ситуацию мог бы выправить. Так поступили Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ), и сейчас там отлично развиты дороги, морские порты, аэропорты, гостиничный бизнес. В ОАЭ даже появилась алюминиевая промышленность: закупают за рубежом сырье, перерабатывают и экспортируют полуфабрикаты. Вся эта инфраструктура уже приносит прибыль так же, как и добыча нефти и газа.

– А в национальных проектах не хотите поучаствовать?

– Да, мы участвуем в реализации национальных проектов, но за счет собственных ресурсов. В первую очередь это проекты по строительству доступного жилья. Строительные мощности в стране крайне изношены. Подавляющее число профильных предприятий нуждается в реконструкции и модернизации. МИнБ выделил около 200 млн руб. на техническое перевооружение домостроительного комбината в Астрахани, который рассчитан на ввод 100 000 кв. м жилья в год. Теперь мы строим в городе три жилых микрорайона, за год возведено 65 000 кв. м жилья. Это социально важная программа, при этом прибыльная для нас. Хотя в Астрахани стройкомплекс таких прибылей, как московский, не дает. В Ростове-на-Дону в течение двух лет мы должны построить новый микрорайон площадью 45 000 кв. м, при этом будем строить не только жилье, но и школы, больницы. Мы сейчас просчитываем бизнес-план для Южного региона – в Ростове, Ставрополе, Краснодаре сельское хозяйство нуждается в современной перерабатывающей промышленности. С одной иностранной страховой компанией начинаем проект по строительству современных медицинских центров западного уровня и переобучению российских врачей в Москве, Ростове и Волгограде.

– Как вы отбираете подобные проекты?

– Инвестиционное управление банка в Москве и управляющие филиалами на местах сами изучают ситуацию, ищут проекты. Разумеется, предприятия и организации, в которые мы инвестировали средства, становятся нашими клиентами.

– Сейчас ваш банк занимает 44-е место по размеру активов и 60-е – по размеру собственного капитала. Есть ли у вас желание подняться повыше в рейтинге?

– Конечно, мы намерены наращивать наше присутствие на российском рынке. Сейчас у нас порядка 130 подразделений в 19 регионах, в основном в Центральном, Северо-Западном и Южном федеральных округах. Стратегическая задача – охватить филиальной сетью всю территорию до Урала. А дальше посмотрим.

“Не знаю, каким образом они туда попали”

– Кому принадлежит МИнБ?

– Более 60% акций – в собственности трудового коллектива, остальное распределено между нашими клиентами – промышленными предприятиями. Мой пакет – 3,59% акций. Сильная раздробленность акционерного капитала не позволяет кому-то одному влиять на политику банка. И это хорошо. Принятие всех решений проходит коллегиально. А чтобы акции не уходили на сторону, действует такое условие: если человек увольняется из банка, он обязан продать свои акции трудовому коллективу.

– Но ведь акции МИнБа котируются в РТС.

– Не знаю, каким образом они туда попали. Вообще, должен сказать, мы тщательно следим за безопасностью в этом вопросе, чтобы не получилась ситуация, когда кто-то купит три акции МИнБа, подаст иск в суд и заблокирует нашу деятельность. Желающих захватить чужую собственность сейчас хватает, уже были попытки рейдерских атак на банк.

– Это что-то новое – до сих пор рейдеры охотились за фабриками и заводами.

– Да, в отношении нашего банка было уже несколько судебных процессов по сфабрикованным искам. В прошлом году, например, с помощью поддельного векселя с нашего корсчета в ЦБ клиент другого банка пытался списать около 1 млрд руб. Этот клиент якобы предъявлял векселя нам к оплате, а не получив денег, обратился в суд. В действительности свои письма он посылал по несуществующему адресу. Рассмотрев его иск, председатель суда ушел в отпуск на 45 дней. За это время с нас должны были списать деньги. Но мы ежедневно утром и вечером проверяем свой корсчет в ЦБ. Когда вскрылась эта история, мы тут же проинформировали Центробанк, что мы не выпускали эти векселя и ни с кем на самом деле не судимся. Чтобы такая ситуация не повторялась, мы договорились с главным управлением ЦБ по Москве, что сами будем информировать их обо всех судах, в которых участвуем.

“Создать такую власть, чтобы, как раньше, на юге были порядок и хорошая жизнь”

– А как насчет проведения IPO, привлечения иностранных акционеров?

– Такие планы у нас есть, но на отдаленную перспективу. С IPO мы, честно говоря, пока не определились. Все усилия и затраты в последние годы были направлены на строительство филиальной сети в регионах и привлечение новых клиентов. Думаю, вернемся к этой теме нескоро. Среди иностранцев желающие купить наши акции есть. С рядом зарубежных инвесторов переговоры ведем, но они еще далеко не в той стадии, чтобы рассказывать о них прессе.

– В 1994 г. вы покинули МИнБ и в течение трех лет возглавляли Стайл-банк, но потом вернулись. С чем были связаны эти передвижения?

– В 1993 г. я попал в автокатастрофу. Год восстанавливался. Когда вышел наконец на работу, меня направили руководить Стайл-банком, созданным как дочерний банк МИнБа. Мол, у тебя сейчас трудный период, займись пока маленьким банком. Через три года он уже входил в 100 крупнейших банков России. Мы ему даже девиз придумали – “Капитал превыше всего, честь превыше капитала”. В 1997 г. в совете директоров МИнБа наметились кризисные тенденции, и меня попросили вернуться сюда первым вице-президентом. На следующем годовом собрании акционеров меня избрали президентом МИнБа. А Стайл-банк кризиса 1998 г. не пережил. Да и мы к тому времени решили, что бридж-банк нам уже не нужен.

– Вы участвуете в восстановлении Чечни? Есть ли у вас инвестиции на исторической родине?

– К великому сожалению, как банкир я ничего не вкладываю в экономику Чечни. С болью в душе следил за тем, что там происходило. Я возглавляю объединение граждан, вынужденно покинувших Чеченскую Республику. Встречаюсь с людьми, стараюсь помочь им, в том числе с работой, финансами. Все готовы вернуться домой, но для этого там должна быть зависящая от народа власть. И общая задача российской власти и граждан Чечни – создать там такую власть, чтобы, как раньше, на юге России были порядок и хорошая жизнь.