Сергей Черников, президент и совладелец холдинга “Башкирская химия”
Стартовые условия для бизнеса Сергея Черникова были не из лучших: свалка башкирского города Стерлитамака в конце 1980-х. Однако именно там предприниматель заработал свой первый миллион долларов. Сегодня 42-летний Черников – руководитель и совладелец холдинга “Башкирская химия” с выручкой около $1 млрд, в который входят все стерлитамакские химические заводы.
Циничный бизнес
Переговоры о покупке канадской нефтегазовой компании CanBaikal российской группой “Петротэк” начались с того, что под 62-летним гендиректором CanBaikal Робертом Болтоном сломался стул. Пожилой канадец с грохотом полетел на пол. “Бросаюсь к нему помочь подняться, а он мне шепчет: “Это сигнал. Похоже, компанию нам действительно придется вам продать”, – вспоминает владелец “Петротэка” Сергей Черников.
Взяв тайм-аут на три часа, Черников вернулся в свой гостиничный номер, включил телевизор и увидел, как сперва показалось, голливудский боевик с падающими небоскребами: “И вдруг нас начали эвакуировать, а над Лондоном перестали летать самолеты”. Дело было 11 сентября 2001 г. Вечером того же дня Черников с партнерами обсуждали, что будет дальше с ценами на нефть. “Циничная штука бизнес! Сделку мы все-таки закрыли спустя три месяца, когда цены на нефть были на минимуме из-за шока на всех рынках”, – рассказывает он.
С тех пор нефть подорожала более чем втрое, а CanBaikal, по оценке Черникова, стоит сейчас несколько сотен миллионов долларов, раз в 20 больше цены покупки. Компания разрабатывает небольшое Унтыгейское месторождение в Ханты-Мансийском округе с запасами 15,8 млн т (выручка за 2005 г. – $28,6 млн, показатель EBITDA – $8,8 млн). “Возможно, в будущем году примем решение о проведении IPO в Лондоне”, – делится планами предприниматель. Но сейчас у Черникова на первом плане бизнес с дивидендами покрупнее. Выручка его холдинга “Башхим” за прошлый год превысила $500 млн, в этом году ожидается на уровне $1 млрд, а в ближайшие четыре года должна, по расчетам Черникова, увеличиться в несколько раз.
Обычно гендиректор и совладелец “Башхима” назначает деловые встречи в итальянском “Кантинетта Антинори”. В этот раз, выбирая место для бизнес-ланча с “Ведомостями”, он для разнообразия предложил итальянский же “Семифредо”. Собственно, это уже не ланч, а ужин. Вечер довольно теплый, так что мы устраиваемся на террасе. В ожидании, пока примут наш заказ, беседуем о несъедобном – о каустической соде, в производстве которой “Башхим” занимает 1-е место в России. “Каустик смешивают с натуральными жирами, кое-какими добавками, потом эта масса застывает, и получается хозяйственное мыло. А вообще это базовый продукт для целлюлозно-бумажной отрасли, цветной металлургии, нефтехимии”, – рассказывает гендиректор “Башхима”. На долю компании Черникова также приходится больше половины российского рынка кальцинированной соды и около трети рынка поливинилхлорида (ПВХ), из которого делают и пластиковые окна, и банковские карты.
Песня про мыло
“Нет, я не химик, – отрицательно качает головой Черников. – Просто у меня бизнес начинался как раз с хозяйственного мыла. Сам его варил и проволокой на куски резал. В конце 1980-х такое мыло считалось дефицитным товаром”. “Я тогда даже песню написал юмористическую про счастливый пароход, где всего в изобилии, – задумавшись на минуту, Черников декламирует: – Ах, какой счастливый рейс – ну просто рай, не пароход. // Без талонов мыло здесь, мылься знай хоть целый год. // Сахара хоть пруд пруди. Я его так много съел, // Ой, что будет впереди? Я от радости вспотел”.
Поход Черникова в большой бизнес тоже оказался счастливым, хотя и начинался в довольно странном месте. Будущий совладелец всех химических предприятий башкирского Стерлитамака закончил в родном городе технологический техникум, заодно выступая в местной рок-группе. “Вернулся из армии в 1986 г., еще год позанимался музыкой и чувствую: нет, что-то поменялось в стране, пора переключаться на новые дела”, – говорит предприниматель. Сначала он хотел, чтобы его бизнес был связан с музыкой, и открыл студию звукозаписи и видеосалон. “А в 1989 г. кто-то мне подал оригинальную идею со свалкой – мол, это же золотое дно”, – рассказывает Черников.
Целыми днями он ходил по городской свалке в поисках богатств. Слова про золотое дно вскоре оправдались буквально. Один из работников его хозрасчетного предприятия “Резерв” нашел на помойке шкатулку с золотом (и немедленно уволился). А сам предприниматель к началу 1990-х заработал там свой стартовый капитал. Секрет успеха – в шлагбауме, поставленном “Резервом” на подъезде к свалке. “Мы просто заставили все предприятия выполнять законные правила по утилизации отходов. С помощью административного ресурса”, – посмеивается Черников. Сортировщиками у него работали инспектора санэпидемстанции, которые не пропускали грузовики с запрещенным промышленным мусором без выплаты штрафа. Скоро директора заводов стали просить Черникова сделать хоть что-то с их отходами. Мощности для переработки он арендовал у тех же директоров.
Из отходов кожзавода “Резерв” производил мыло и клей, которым, например, приклеивают серу к спичечным головкам. Клей меняли на спички и целыми вагонами продавали их в Среднюю Азию и Афганистан: “Во времена всеобщего дефицита, когда спички закупались на годы вперед, это был доходный бизнес”. Из макулатуры получался рубероид. Попутно собирали у населения старые шерстяные вещи и делали валенки – бессменный хит для российской глубинки.
Встреча с Ельциным
Из небольшого семейного бизнеса (Черников был гендиректором “Резерва”, а его мать – главным бухгалтером) за пару лет фирма превратилась в заметное по местным меркам предприятие с 600 сотрудниками. В том числе и благодаря умению бизнесмена вовремя оказаться в нужном месте. Когда Стерлитамак посещал Борис Ельцин, Черников сумел протолкнуться к нему через охрану и плотную толпу башкирских чиновников. Улучив момент, рассказал о своем плане привести в порядок все городские хранилища с отходами: “Ельцин одобрил – и через некоторое время горисполком передал нам свалку на баланс”. Однако вскоре у “Резерва” возник конфликт с городскими коммунальными службами, которые не хотели терять монополию на утилизацию мусора. Кончилось тем, что местные власти перехватили управление свалкой у Черникова.
“Но я уже заработал свой первый миллион долларов! – гордится бизнесмен. – Тогда в провинции мы ничего не знали ни о зарубежных счетах, ни о швейцарских банках. Деньги хранились прямо у нас дома, занимали чуть ли не целую комнату, и я даже не мог придумать, куда бы их еще вложить”. Ответ пришел сам собой – в стране начинался бурный рост банковского бизнеса. И Черников принялся открывать пункты обмена валюты и ломбарды в Стерлитамаке, а затем и по всей Башкирии. “Но ломбарды для меня с тех пор – этически закрытый бизнес. Я видел, что люди туда приходят в состоянии крайней нужды, когда больше деваться некуда. Так что я в итоге решил не делать на этом деньги”, – отмечает он.
Черников заказывает себе гранатовый фреш и ассорти из рыбы с креветками, а я выбираю грибное ризотто. В Москву бизнесмен перебрался осенью 1994 г., когда ему было 30 лет. “Накатил кризис среднего возраста. Еще и налоговую полицию открыли в стране. Они начали на нас тренироваться – правда, ничего не нашли, – шутит он. – Но я решил все изменить и уехать сюда. Бизнес оставил родственникам, а сам взял своего водителя, $10 000 и отправился на “девятке” в Москву”.
Московские финансы
На следующий день после его отъезда случился знаменитый черный вторник на валютном рынке. Когда Черников добрался до столицы, его доллары стоили уже в полтора раза больше. Сперва бизнесмен занялся импортом овощных консервов из Болгарии и Венгрии, а потом создал компанию “Финнефтехимпродукт” и переключился на популярные тогда зачетные схемы. “До 1996 г. заработал еще парочку миллионов. Но тут меня подвело то, что я не интересовался политикой”, – разводит он руками. Почти все свободные средства бизнесмен держал в Тверьуниверсалбанке, у которого после президентских выборов отозвали лицензию – поговаривали, что банк финансировал коммунистов.
Оставшись без денег, Черников по вечерам после работы в офисе развозил пассажиров из “Шереметьево-2” на только что купленном “Мерседесе”. За вечер получалось не меньше $500. “Пришлось объясняться с одним криминальным авторитетом, потому что я сразу отказался платить за “крышу”, – нехотя вспоминает гендиректор “Башхима”. – Пообещал ему, что надолго не задержусь, мол, только бы пару месяцев перекантоваться. В общем, разошлись мирно”.
“Никакого инсайда и черной магии”
Черников продолжал заниматься зачетами, а свободные деньги инвестировал в валютные форварды и ГКО: “За политикой, конечно, уже следили и к 1998 г. подошли подготовленными – за полтора месяца до кризиса мы через один западный банк купили форвардные контракты на покупку валюты по фиксированному курсу”. “Никакого инсайда или черной магии, только здравый смысл, – уверяет предприниматель. – Было абсолютно понятно, что финансовая система трещит по швам, экономика перегрета и сдерживать курс рубля невозможно”.
Потягивая гранатовый сок, Черников с удовольствием делится своей оценкой современной экономики: “У меня сейчас такое же ясное понимание насчет российского фондового рынка – при нынешней волатильности и перегреве в него вкладывать деньги не стоит. Уж лучше на земельных проектах зарабатывать или на недвижимости в регионах”. Группа “Петротэк”, которую Черников создал в 2001 г., уже купила 1500 га земли в Подмосковье, но это не главный способ зарабатывания денег для компании. Помимо CanBaikal “Петротэк” владеет заводами Polex в Уфе и Подмосковье (пластиковая упаковка для пищевой промышленности).
Башкирский климат
В 2003 г. фирма Черникова вместе с инвесткомпанией “Совлинк” учредили холдинг “Башхим”. Он управляет и владеет так называемым “южным кустом” башкирской нефтехимии – заводами “Каучук”, “Каустик” и “Сода”. “Северный куст” – четыре уфимских НПЗ – подконтролен холдингу “Башкирский капитал”, который возглавляет Урал Рахимов, сын президента Башкирии. “Башхиму” также принадлежит парк из 1000 железнодорожных цистерн.
До того как создать холдинг, “Совлинк” и “Петротэк” независимо друг от друга скупали акции стерлитамакских заводов у работников и менеджмента (эти акции и были внесены в уставный капитал “Башхима”). В “Каустике” партнеры собрали больше 90% акций, в “Каучуке” – более 70%, только в “Соде” “Башхим” все еще миноритарий. “Каучук” вообще-то находился в состоянии, близком к банкротству, мы начали управлять им по просьбе башкирских властей, рассчитывая в будущем повысить капитализацию завода и выгодно продать свою долю”, – рассказывает Черников. А вот в “Соде”, где работали отец и дед предпринимателя, “Башхим” хотел бы иметь контрольный пакет.
Пока что этот пакет принадлежит башкирскому правительству. “Оптимальный вариант для них – продать этот актив сейчас за 7–8 млрд руб., – рассуждает Черников, откинувшись на спинку плетеного кресла. – Сода достигла своей максимальной стоимости, больше она стоить уже не будет. Мы второй год подряд выплачиваем дивиденды, и в 2005 г. государство получило от владения активом более 400 млн руб. Платить больше в ближайшие 10 лет у “Соды” вряд ли получится, поскольку необходимы серьезные вложения в основные фонды, в том числе в сырьевую базу. А разве не выгоднее сразу получить гораздо больше денег в бюджет от продажи акций? Пусть новый собственник инвестирует и платит налоги”. Впрочем, правительство Башкирии пока соблазнам “Башхима” не поддается и решение о приватизации “Соды” не принимает.
Вслед за башкирским бизнесменом и я заказываю новый гранатовый фреш – в “Семифредо” он действительно вкусный. В 2000 г. Черников стал чиновником: поработал в Министерстве природных ресурсов и даже несколько месяцев – первым вице-губернатором Ненецкого автономного округа. По его словам, этого опыта ему хватило, чтобы понять: госслужба не для него.
“Я политикой не занимаюсь и каких-то особых рисков для бизнеса в Башкирии не ощущаю, – спокойно рассуждает Черников. – Да, здесь особая ментальность и с 1993 г. промышленность практически не приватизировалась. Но с властью мы всегда договариваемся, и непреодолимых препятствий я не вижу. На взгляд обывателя, в Башкирии все нормально. Ну да, в Уфе весной были выступления оппозиции – а разве в Москве нету своих оппозиционеров? И вообще Стерлитамак не просто город, где у меня активы. Мне нравится, что там моя малая родина”.
Очевидно, что московскому “Совлинку” сложно было бы усидеть на “южном кусте” без партнера-патриота, ладящего с местными властями. Черников подтверждает, что “Совлинк” сам вышел на “Петротэк”: “Они хотели инвестировать в химическую промышленность, и мы договорились сообща работать в отрасли”.
Из-за любви к малой родине у Черникова случались и трения с партнерами. Например, он хотел урезать финансирование городской футбольной команды “Содовик”, играющей в первой лиге российского чемпионата, а на сэкономленные деньги построить современные детские спортплощадки в каждом районе. “Надо бороться не с последствиями подростковой наркомании, а с ее причинами – ведь детям сейчас просто некуда податься”, – считает он. Остальных акционеров “Башхима”, по словам Черникова, непросто убедить в необходимости подобных расходов. Впрочем, недавно совладельцы “Башхима” на свои деньги создали в местном филиале Уфимского технического университета химический факультет и обязались в ближайшие 10 лет платить стипендии его студентам. “Понятно же, что смены нынешним инженерам на наших предприятиях нет”, – поясняет Черников.
По его словам, “Петротэк” и “Совлинк” владеют “Башхимом” в равных долях. А кто же владеет “Петротэком”? “Когда придет время раскрыть эту информацию, мы, безусловно, это сделаем. Сейчас могу назвать только двоих владельцев – себя и Виктора Исламова”, – говорит он.
Черников с Исламовым дружат еще с армейских времен, но общий бизнес у них возник только девять лет назад. “Пока я бегал по свалке, он учился на стоматолога в Уфе. В 1997 г. Виктор как-то гостил у меня в Москве, и я попросил его помочь мне в одной сделке. Он и помог по-дружески, ничего не ожидая взамен. Когда я предложил ему забрать его долю – $1,2 млн, он удивился – не думал, что можно зарабатывать такие деньги. Вскоре я решил: надо работать вместе. Стал ему звонить и минут 20 не мог пробиться – оказывается, в это время он пытался дозвониться до меня с той же идеей”, – улыбается Черников.
Перспективные ниши
До 2010 г. акционеры “Башхима” планируют вложить в стерлитамакские предприятия до $600 млн. Откуда деньги? Прежде всего из прибыли. “Каустик”, по прогнозу Черникова, в 2006 г. получит 1,5 млрд руб. прибыли, а “Сода” – около 2,5 млрд руб. Привлекать инвесторов через IPO компания не планирует, для развития ей вполне хватает и кредитов. “Сода”, например, в прошлом году привлекла $140 млн у российских банков на модернизацию цементного производства (из отходов от добычи сырья) и планирует к 2009 г. увеличить выпуск цемента почти втрое, с 800 000 до 2,2 млн т. На “Каустике” за ближайшие три года производство ПВХ должно удвоиться до 400 000 т.
Два года назад “Башхим” и правительство республики вели переговоры о создании нового нефтехимического холдинга с “Газпромом”, который управляет госпакетом в “Салаватнефтеоргсинтезе” – основном поставщике сырья на заводы Стерлитамака. Но этот проект не удался. Черников не исключает, что со временем “Башхим” продаст “Каучук” газовикам либо еще кому-нибудь. “В ближайшие пять лет к “Сибуру” добавятся еще пара крупных игроков, а мелких на рынке каучука и шин просто не останется, – считает он. – Но и мы не хотим оставаться на задворках, смотрим на разные варианты партнерства и сегменты рынка, где есть потенциал для роста”.
Правда, найти их непросто. В российской химической промышленности износ основных фондов – около 90%. С точки зрения Черникова, покупать такие производства с позавчерашними технологиями себе дороже, уж лучше модернизировать то, что есть. “Башхим” рассматривал вариант экспансии за рубеж, например на Украину, но вынужден был отказаться от него. “В начале декабря 2005 г. мы начали обсуждать один проект, а в январе 2006 г. подскочили цены на газ для Украины. Рентабельность проекта стала отрицательной”, – рассказывает Черников. По его мнению, украинские бизнесмены любят принимать решения на основании эмоций, “совсем как мы в начале 1990-х”. “Рациональные аргументы на них не действуют, так что риск заработать там пока равен риску потерять свои деньги”, – подытожил глава “Башхима”.
От попыток проникнуть в Восточную Европу пока тоже отказались. “На европейском рынке стагнация. Точками роста являются Китай, страны Юго-Восточной Азии и Россия. Усиливать свои позиции нужно на перспективных рынках, а они находятся не в Европе, а здесь”, – говорит Черников. По его оценкам, внутренний рынок ПВХ будет расти на 15–25% в год и к 2010 г. его объем достигнет 1 млн т. К тому времени “Башхим” должен утроить свою годовую прибыль, а его стоимость, по расчетам бизнесмена, достигнет $3 млрд. У мирового лидера по производству соды и ПВХ, бельгийской Solvey, капитализация сейчас – примерно 9 млрд евро. В том, что в Стерлитамаке можно построить крупную по мировым меркам компанию, Черников не сомневается.
Первый альбом
На десерт Черников заказывает свежую малину, а я – торт из манго, который нахваливает официант. От ПВХ и кальцинированной соды наша беседа возвращается к песням, которые Черников не перестает писать все годы, что занимается бизнесом. По его словам, их уже более 300 и многие входят в репертуар известных исполнителей. “Поднимаясь на неба карниз, // Я вдыхаю разряженный свет. // И с небесной лестницы вниз // Улетим мы в рассвет” – это про первый прыжок с парашютом.
“У меня всегда был близкий к абсолютному слух, просто я узнал об этом поздно, – рассказывает президент “Башхима”. – Лет в 16 начал играть на разных инструментах – и на струнных, и на клавишных, ну и мурлыкаю себе под нос”. Это он скромничает: после встречи, уже за полночь, бизнесмен отправляется в студию “Гала” работать над своим первым альбомом.
Еще Черников пишет стихи и опубликовал несколько детских сказок. Литературно-музыкальный псевдоним открывать не хочет: “Типичная реакция коллег из бизнеса: как же он с делами справляется, если находит время на такое?” Сергей не считает этот упрек справедливым: “У каждого свой рок-н-ролл. Когда остается свободное время, прыгаю с парашютом, сейчас вот гончарным делом увлекся. Даже не задумывался никогда, как все это сочетается. По выходным всегда стараюсь отбросить дела и 4–5 часов заниматься только своими увлечениями. Конечно, бывает, что и по три месяца не вылазишь из какого-то проекта, но, если это затягивается, вижу: необходим свежий ветер”.
“Вряд ли я буду заниматься химией всю жизнь, – говорит под конец ужина Черников. – Она мне интересна как растущая, перспективная отрасль. Но мне и нефтедобыча нравится, и переработка нефти, и девелопмент. У нас вот 40% кальцинированной соды потребляет стекольная промышленность – тоже интересный бизнес. Мы ищем ниши на разных рынках, правда, в России их постепенно становится все меньше”.
Новая ниша еще не найдена, и предприниматель раздумывает, куда бы пойти учиться. Диплом о высшем экономическом образовании Черников получил в середине 1990-х в Шуйском пединституте. В пользе западного MBA для российского бизнеса не уверен. “Зачем мне это нужно? – размышляет он вслух. – Уж точно не для денег или профессии. Я же никогда не буду знать финансы или право так, как мои специалисты. Чтобы быть художником, не обязательно знать состав красок. С Западом мы неплохо работаем и без MBA. А вот философии или психологии я бы с удовольствием сейчас поучился. Лично мне этого в бизнесе чаще не хватает, чем практических знаний”.