СТРАННЫЕ СБЛИЖЕНИЯ: Судьбоносный выбор

Ровно десять лет тому назад, 2 июня 1996 г., произошло событие, которое само по себе наверняка вошло бы в историю, но при этом еще тайно несло в себе огромное значение для будущей истории России.

В тот день мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак проиграл губернаторские выборы своему заместителю Владимиру Яковлеву.

Собчак довольно уверенно победил в первом туре, но во втором уступил – немного, всего 1,7% голосов. В известном смысле это даже был блестящий результат. Собчака к тому времени уже несколько лет травили в прессе, он и сам не раз подставлялся. К тому же Питер, как и вся страна, успел пережить крушение многих иллюзий: демократические реформы и демократические реформаторы вышли из моды. Этот профессор-шестидесятник с замашками светского льва и манерой говорить менторским тоном для многих прежних сторонников и почитателей стал чудовищным раздражителем, квинтэссенцией обманутых надежд. В этих условиях 45,8% голосов, которые получил Собчак, были почти подвигом, но – подвигом побежденного.

Все понимали, что закатилась политическая карьера последнего из могикан, последнего из политиков, рожденных в 1989 г. I Съездом народных депутатов СССР, сумевшего удержаться во власти до 1996-го. Уже одно это делало поражение Собчака очевидным знаковым событием: конец “романтической” эпохи в российской политике, начало смены элит.

Но никто тогда не мог предвидеть другого: менее двух процентов голосов, склонивших часу весов в пользу Яковлева, – это одна из тех исторических случайностей, которые способны менять судьбы народов, стран и континентов. Потому что, не проиграй Собчак, по-другому сложилась бы и судьба его первого заместителя Владимира Путина.

Избитый афоризм “история не знает сослагательного наклонения” в действительности вовсе не отменяет роли случая. Классический пример, излюбленный многими историками и писателями: если бы в 1815 г. при Ватерлоо наполеоновский маршал Груши со своим 30-тысячным корпусом успел на поле битвы, исход сражения мог быть иным и политическая история Европы развивалась бы по-другому. Бомба, брошенная террористом-народовольцем Игнатием Гриневицким 1 марта 1881 г., оборвала жизнь императора Александра II в тот момент, когда новые реформы “висели на кончике пера”, – если бы царь уцелел, история России тоже скорее всего пошла бы иначе.

Есть и другой пример из 1996 г.: вскоре после переизбрания на второй срок Ельцин предложил пост главы президентской администрации Игорю Малашенко, тогдашнему главе телекомпании НТВ и правой руке Владимира Гусинского. И только после того как Малашенко отказался (почему – отдельная история), Ельцин назначил на эту могущественную должность другого. Представьте себе, как сложилась бы новейшая история России, если бы Малашенко согласился!

А так главой кремлевского аппарата стал бывший петербуржец Анатолий Чубайс. По одной из версий, он поспособствовал переезду в столицу и назначению на пост главы Главного контрольного управления администрации президента своего давнего знакомого по Санкт-Петербургу, потерявшего работу после поражения Собчака, – Владимира Путина. Но даже если верна другая версия и Чубайс на самом деле к переезду Путина в Москву никакого отношения не имел, все равно очевидно: если бы Анатолий Собчак 2 июня 1996 г. победил и был переизбран губернатором Питера еще на один срок, карьера Путина скорее всего пошла бы по-другому. Он почти наверняка стал бы первым вице-губернатором, ушел бы потом в бизнес, а может быть, в конце концов и в Москву перебрался бы, но вот президентом стал бы едва ли.

Что уж говорить о Кудрине, Грефе, Козаке, Медведеве, Сечине, Грызлове, Сергее и Викторе Ивановых, Патрушеве, Черкесове, Миллере и прочих нынешних политиках и чиновниках высшего эшелона, некогда сделавших карьеру в питерской мэрии при Собчаке? Останься он еще на один срок, и персональный состав политической элиты России был бы абсолютно иным.

При этом совершенно не исключено, что вне зависимости от персоналий сценарий для России в 1999 г. был бы примерно таким же. Просвещенный авторитаризм, или, если угодно, авторитаризм, упакованный в респектабельную европейскую обертку, мог все равно оказаться наиболее востребованной обществом моделью развития политической системы.

Ельцин и его окружение остановили бы свой выбор на похожей фигуре кандидата в следующие президенты России от партии власти.

И вот еще один парадокс истории. Известно, что одной из главных причин поражения Собчака стало то обстоятельство, что к 1996 г. президент Ельцин разлюбил питерского мэра настолько, что как минимум дал молчаливое согласие, чтобы против него был включен сильнейший административный ресурс из Москвы. Но едва ли Ельцин при этом предполагал, что тем самым он запускает цепочку случайных событий, которая в конце приведет его самого к выбору совершенно конкретного человека – Владимира Путина – на роль своего преемника.