Фрик во фраке
Нынешний вояж музыкального Князя тьмы прошел куда более спокойно. Послушать своего идола, естественно, вновь собрались все особо принаряженные и намакияженные ради такого случая готы, идолопоклонники и сочувствующие из столицы и ближнего Подмосковья. А вот противоположный стан по сравнению с 2001 г. явно поредел: до боли малочисленная группка православных христиан, что с иконами и пением обходила здание спорткомплекса еще за добрых два часа до начала концерта, имела, надо признать, весьма жалостный вид. Хотя, можно предположить, что их порыв все же имел кое-какие последствия: значительной части аудитории, и автору этих строк в том числе, пришлось испытать в этот день некоторое количество неприятных эмоций и мелких неудобств.
Как ни старались хмурые люди из компании “Интермедиа”, выполнявшей роль пресс-агента гастрольного тура, лишить нас удовольствия от встречи с творчеством исполнителя, общепризнанного в качестве “американского психопата” номер один в мировом музыкальном мире, им этого сделать не удалось. Побывав на выступлении Мэнсона не с аккредитованными журналистами, а “со своим народом”, я сумел в полной мере оценить все те тяготы и мытарства, что выпадают в нашей стране на долю истинных поклонников нетрадиционной музыки, стремящихся на встречу со своим кумиром.
Организация культурно-зрелищного мероприятия в “Олимпийском” хромала по всем статьям. Людей заставляли по три раза выстаивать в очередях под проливным дождем. Особенно выразительной была очередь в камеру хранения (не несущей, как следовало из таблички, ровно никакой “ответственности за деньги и ценные вещи”): с одной стороны, бдительная охрана не подпускала к стенам спорткомплекса лиц в ремнях с металлическими заклепками, цепочках и ошейниках (а какой, скажите на милость, уважающий себя человек отправится на Мэнсона без ошейника?), с другой – сотрудники “камеры” в какой-то момент напрочь отказались принимать всю эту совершенно необходимую фанатскую атрибутику, отдав предпочтение загадочным в данном контексте “чемоданам”. Что до бойцов элитных, надо полагать, подразделений ОМОНа, обильно призванных с целью обеспечения безопасности, то они выглядели и вели себя особо неадекватно, маскируя напускной грубостью свою опасливость перед лицом слишком специфической аудитории.
В результате значительной части зрителей, которая прибыла под стены спорткомплекса загодя, удалось попасть в зал уже в самый разгар концерта, когда Мэрилин Мэнсон вовсю извивался на сцене в лучах ядовито-химических цветов.
Прибыв в Россию в рамках мирового тура в поддержку своего последнего альбома (и, по отдельным слухам, едва ли не вообще последнего в карьере) – сборника лучших вещей под названием Against All Gods, Мэнсон предстал тем, кем он и должен был предстать: изломанным трагическим клоуном “вывихнутого века”, явно тяготящимся некогда столь счастливо придуманным имиджем. Собственно музыкальная сторона его творчества никогда не была определяющей, а сегодня, когда анархическая энергия личности явно сбоит, все очевидные профессиональные проблемы по этой части начали выходить на первый план. Не бог весть какой силы и красоты голос (хотя и способный порой выдать на своих срывах действительное подобие драматизма). Весьма ограниченный в своих возможностях сугубо хард-роковый потенциал аккомпанирующей команды (право слово, у какой-нибудь группы “Ария”, не говоря уже о группе Rammstein, подобное выходит ничуть не менее суггестивным). Весьма относительная “яркость и неподражаемость” спецэффектов: на электронном табло в ходе концерта периодически проецировались не без труда узнаваемые лица политиков, а также отдельные термины типа fight, drugs и “наркота”, русское слово – с проставленным почему-то на последнем слоге ударением. Вот, кажется, и все, чем запомнился Мэрилин Мэнсон поклонникам, выражавшим свой восторг едва ли не дежурным образом.
И когда по прошествии всего лишь часа Мэнсон как-то резко, не сказав “прощай” и не обещав вернуться, покинул сцену, многотысячный зал принял это едва ли не как должное, и традиционные вызовы на бис были довольно вялыми и непродолжительными. Кажется, что все почувствовали некоторую бесчеловечность своих требований по отношению к закомплексованному и бесконечно уставшему артисту. Хотя и продолжающему по привычке выдавать себя за исчадие ада.