Театр пермского периода

Губернатор области Олег Чиркунов позвал Бориса Мильграма на должность худрука главного пермского театра год назад. Резоны приглашения были понятны: во-первых, режиссер Мильграм закончил когда-то Пермский политехнический институт, во-вторых, в Москве его имя ассоциируется с тем кругом постановщиков, которых зовут, чтобы сделать театру кассу, – в последние годы он довольно много работал в антрепризе.

Мало кто помнит, что начинал Мильграм как убежденный авангардист – и вот сейчас он, кажется, по-настоящему истосковался по радикальному в искусстве. Во всяком случае, первый пермский спектакль Мильграма выглядит манифестом и создан (что неудивительно) на основе чеховской “Чайки”. В этом избыточном, даже кичащемся нетрадиционностью подхода, во многом откровенно хулиганском действе напридумано, что называется, на добрый десяток спектаклей. Однако из бьющей в глаза пестроты, из обилия театрального сора и шлака в конечном итоге парадоксальным образом растут початки свежего и, главное, актуального осмысления хрестоматийнейшего драматического текста.

Вполне естественно, что, как всякий новоявленный реформатор, Мильграм переполнен наполеоновскими планами. Но выражаются они не столько в режиссерских амбициях самого худрука, сколько в редкостном для людей, занимающих эту должность, гостеприимстве к даровитым коллегам. Мильграм объявил свою сцену “открытой зоной”, своего рода резервацией для коллег-постановщиков. “Театральные романы” с целым сонмом довольно крупных режиссерских имен пребывают сейчас в самых разных стадиях – от только что рожденных спектаклей-первенцев до предварительных обсуждений условий брачного контракта. Но коллективными усилиями Бориса Цейтлина, Анатолия Праудина, Георгия Исакяна, Геннадия Тростянецкого, Владимира Мирзоева и Олега Рыбкина Пермская драма и в самом деле имеет шанс вырваться на большую орбиту. По крайней мере, скорректировать представления о географии российской театральной провинции.