Слово выпускника

Но, как и всякие слухи, эти разговоры в основном имели мало отношения к реальности: многие полагали, что Harvard и Wharton отказались от участия во всех рэнкингах сразу. Вообще-то этих пессимистов понять можно – скажем, школа Wharton во всеуслышание называла эти рэнкинги необъективными. И Harvard и Wharton не уставали повторять, что “такого понятия, как бизнес-школа номер один, не существует в принципе, потому что разным людям больше подходят разные школы”.

Это утверждение справедливо, и спорить с ним не станут даже те, кто составляет рэнкинги бизнес-школ и их программ. Конечно, рэнкинги чрезвычайно удобны для будущих студентов программ МВА и руководителей компаний, чем и объясняется их популярность. Но об ограниченности рэнкингов говорил еще Дональд Якобс, бывший декан Kellogg School при Northwestern University. “Очевидно, что самую большую ценность рэнкинги представляют для тех, кто наименее информирован”, – сказал он в 1999 г., когда FT только приступила к их составлению.

Если бы Harvard и Wharton считали рэнкинги изначально необъективными, они могли бы отказаться от участия в любых рэнкингах. Но так они делать не стали.

Harvard с 2003 г., а Wharton с 2004 г. перестали предоставлять составителям рэнкингов только списки своих студентов и выпускников программ МВА, а Wharton отказывается присылать контакты и тех, кто учится и окончил у них программу Executive MBA.

На практике это означает, что Harvard и Wharton по-прежнему участвуют в рэнкингах The Wall Street Journal (составляются на основании опросов рекрутинговых компаний) и в рэнкингах американского издания US News and World Report (составляются на основе данных, предоставленных самими школами, и оценки их репутации). А вот рэнкинги таких изданий, как BusinessWeek, Economist, Financial Times и Forbes, от решения Harvard и Wharton пострадали, поскольку основываются они во многом на мнении студентов и выпускников бизнес-школ.

Впрочем, статистическую информацию и Harvard и Wharton этим изданиям предоставлять продолжают.

Более того, многие ведущие бизнес-школы обеспокоены составлением рэнкингов на основании одних только статистических данных и тем, как это может отразиться на деятельности школ.

К тому же многие считают, что мнение выпускников и студентов программ MBA ценно еще и тем, что эта информация исходит не от школы. FT и Forbes, например, оценивают успешность карьеры выпускника через три года и пять лет после завершения программы MBA. BusinessWeek и WSJ опрашивают рекрутинговые агентства, причем BusinessWeek еще и учитывает мнение студентов, завершающих обучение по программе MBA. Имеют ли ценность мнения людей, работающих с бизнес-школами? Те, кто составляет рэнкинги, уверены, что имеют, так же считают и потенциальные студенты.

В статье, написанной в мае 2004 г. для информационного бюллетеня компании AACSB, которая занимается аккредитацией бизнес-школ, декан школы Wharton Патрик Харкер заявил, что, по его мнению, в будущем рэнкинги останутся такими же, как и сейчас, и во многих из них по-прежнему будет фигурировать Wharton. И, судя по всему, это правда. Но в таком случае как объяснить стремление школ помешать общению составителей рэнкингов с выпускниками и студентами? И если они так уверены в том, что в конце концов все вернется на круги своя, не выглядит ли их протест всего лишь недостойной уловкой?

Однако самое большое беспокойство у СМИ вызывает то, что школы пытаются сами определять критерии, по которым составляются рэнкинги. Газеты, публикующие рэнкинги, могут рассчитывать на успех только в том случае, если читатели ценят информацию, которая появляется в этих изданиях. Бизнес-школы, в свою очередь, могут быть успешными только в том случае, если их студенты и выпускники, равно как и рекрутинговые агентства, ценят то, как учат в этих школах. Попытки заглушить голоса всех трех участников процесса ни к чему хорошему привести не могут. (FT, Татьяна Бочкарева)