УРОКИ ЭКОНОМИКИ: Россия и Enron

Головокружительный взлет и столь же стремительное падение американской корпорации Enron уже вошли в историю. Буквально за 15 лет после своего создания Enron превратился из провинциальной газопроводной компании в седьмую по капитализации корпорацию мира. Enron считали компанией будущего как с точки зрения оригинальной бизнес-идеи (торговля производными на энергию), так и по способу организации бизнеса (децентрализованное принятие решений) и финансового менеджмента (повсеместное применение “структурированных финансов”, позволяющих чудесным образом привлекать капитал без выпуска акций и увеличения задолженности на балансе).

Акционеры были счастливы: те, кто купил акции в начале 1998 г. и реинвестировал дивиденды в покупку тех же акций Enron, учетверили вложенный капитал всего за три года, в то время как вложения в индексные фонды принесли бы лишь 30%! Однако в течение всего лишь одного 2001 г. курс акций упал до нуля, ключевые менеджеры были вынуждены уйти в отставку, компания обанкротилась. С тех пор один из высших руководителей компании покончил с собой, несколько уже осуждены, многим предъявлено обвинение. Расследование вскрыло огромные проблемы как внутри компании, так и в деятельности инфраструктуры американского фондового рынка – регуляторов, аудиторов, инвестиционных банков.

Приписки и маниловщина

Интересно разобраться не только в том, как менеджменту удалось заморочить голову инвесторам и, по существу, отобрать у них десятки миллиардов долларов, но и в том, почему система приписок привела к полному разрушению стоимости Enron. Несмотря ни на что, исходная бизнес-идея Enron была действительно замечательной; до самых последних дней существования компании подразделение, торгующее производными на газ, продолжало приносить существенную прибыль. Кроме того, в Enron работали лучшие люди отрасли, закончившие ведущие университеты и обладающие выдающимися творческими способностями. И все же система приписок привела к тому, что компания регулярно принимала ошибочные инвестиционные решения, которые и съели все ее ресурсы.

Менеджмент и исходные акционеры компании были заинтересованы любой ценой поддержать рост курса акций компании, с тем чтобы успеть реализовать свои опционные контракты и продать свои акции близоруким инвесторам по сверхоптимистичным ценам до тех пор, когда обман раскроется (или до того, как какой-нибудь из “маниловских” проектов чудом принесет огромную прибыль).

В конце каждого квартала менеджмент “управлял” отчетами так, чтобы – на бумаге – превзойти ожидания инвесторов. Так и возникла система “структурированных финансов”, когда под каждую сделку создавались внебалансовые “инструменты специального назначения”, резко снижающие возможность выяснить реальное положение дел. За три года финансовый директор Энди Фастоу зарегистрировал 3000 компаний (включая более 800 офшорных).

В конце концов высший менеджмент уже и сам не мог определить, принесет данная сделка прибыль или нет. Это хорошо понимали руководители подразделений, которые предлагали все новые и новые проекты – расширение исходной бизнес-идеи на водоснабжение, электричество, широкополосные коммуникации, выход на иностранные рынки. В подавляющем большинстве этих проектов реальная вероятность успеха была ниже приемлемой, однако чудеса финансовой отчетности позволяли доложить о хороших результатах и получить доход от реализации опционов. Ряд руководителей с треском провалившихся проектов реализовали опционы и акции на десятки миллионов долларов каждый.

Круговая порука

Российские (и не только российские) предприниматели, не понаслышке разбирающиеся в проблеме оптимизации налогов, зададут законный вопрос: почему же Enron и подобные ему компании не перешли на двойную бухгалтерию, используя один набор документов для внешней отчетности, а второй – для управления компанией и создания стимулов внутри корпоративной иерархии.

Оказывается, что приписки с целью завышения стоимости компании существенно отличаются от схем сокрытия доходов от налогообложения. Уклонение от налогов автоматически согласует стимулы всех сотрудников, связывая их круговой порукой без потери внутренней эффективности. Если какое-то подразделение добивается успешных результатов и получает зарплату в конверте, у него нет причин доносить в налоговую инспекцию.

В Enron же приписки были нужны для того, чтобы выдать плохие результаты за хорошие. Необходимо было обеспечить молчание именно тех подразделений, чьи результаты были завышены, иначе те могли начать задавать неприятные вопросы. Не случайно знаменитое письмо вице-президента Шеррон Уоткинс о проблемах Enron начиналось с фразы: “Те из нас, кто не разбогател в последние годы...”

Утечка информации о приписках могла привести к резкому падению курса акций компании и лишить высшее руководство многомиллионных доходов. Поэтому менеджмент предпочитал закрывать глаза на провалы подчиненных, вознаграждая их за отчетные, а не реальные достижения. На практике это выразилось в распространении краткосрочных опционов по всем уровням корпоративной иерархии. Вне зависимости от реального положения дел все ключевые сотрудники были кровно заинтересованы в том, чтобы инвесторы продолжали верить в сверхъестественные доходы Enron. Система приписок расползлась по всему Enron, уничтожая стимулы и разъедая стоимость.

Корпорация “Россия”

К сожалению, Enron конца 1990-х гг. удивительно напоминает не только некоторые российские корпорации, но и саму систему государственной власти, сформировавшуюся в России в последние годы. Посредники американского фондового рынка – аудиторы, рейтинговые агентства, инвестиционные аналитики – не выполнили свои функции честного, непредвзятого контроля за действиями менеджеров Enron. Так же и в России отсутствие свободных выборов и свободных средств массовой информации, подконтрольность всех ветвей власти одному центру не позволяют контролировать действия бюрократов.

Российские избиратели – акционеры корпорации “Россия” – не могут получить никакой информации о реальном положении дел. Телевизионная картинка, как и отчетность Enron, показывает, что нет поводов для беспокойства. В случае Enron подавление всех каналов подотчетности привело к потере управляемости. Эта же угроза нависла и над российской властью. Что бы ни делали отдельные чиновники или подразделения госаппарата, высшее руководство вынуждено признавать их успехи. У него не осталось независимых от бюрократии оценок ее деятельности, поэтому создать работающую систему стимулов невозможно.

Если не возродить институты прозрачности и подотчетности бюрократии обществу, то в ближайшем будущем Россия превратится в страну со счастливыми избирателями и неэффективным правящим классом, медленно, но верно упускающую свой шанс догнать развитые страны. Мы удвоим ВВП на бумаге, но опыт Enron не позволяет надеяться на то, что мы удвоим его на самом деле.

Американские инвесторы в конце концов вынесли вотум недоверия руководству Enron, проголосовав ногами. В отличие от них нам некуда бежать. А значит, следует добиваться подотчетности нанятых нами менеджеров.