БАНКИ: Кризис доверия к власти

13 мая стало еще одной роковой датой в истории российского рынка. В этот день была отозвана лицензии у Содбизнесбанка. Вслед за этим началась цепная реакция событий, до сих пор сотрясающих банковскую систему. Однако разве мало отбиралось и раньше банковских лицензий? Почему же лишь в этом последнем случае возникли столь драматические последствия?

Дело в том, что здесь сошлись сразу несколько факторов однонаправленного действия. Первое – низкое качество системы пруденциального надзора в целом и неспособность регулятора упредить развитие негативной ситуации в частном случае. Второе – обострение конкуренции, вызванной вступлением в силу закона о страховании вкладов и переделом рынка розничных услуг. Третье – реформирование структуры правительства и стремление комитета по финансовому мониторингу (КФМ) сохранить свой статус. Четвертое – отсутствие отлаженного механизма взаимодействия между этим ведомством и руководством ЦБ, отвечающим за банковский надзор. Пятое – низкий уровень прогнозирования развития ситуации, связанной с применением беспрецедентной для российских банков формулировки отзыва лицензии – “отмывание доходов, нажитых преступным путем, и финансирование терроризма”.

Сейчас ЦБ заявляет, что поводов для отзыва лицензии у СББ было предостаточно и по стандартным основаниям (несоблюдение нормативов и т. д.). Причем еще до поступления материалов дела из прокуратуры и КФМ. Однако был избран иной вариант. А именно максимально использовать представившуюся возможность, чтобы отличиться в столь “модной” нынче области, как борьба с отмыванием грязных денег и финансированием терроризма, а заодно и припугнуть банки.

Были ли просчитаны последствия этого шага? Скорее всего нет. Иначе ситуация не стала бы с самого начала выходить из-под контроля. Сначала СББ в ответ на применение к нему столь скандальной формулировки отказался сдаваться на милость победителя, да еще и повел за собой толпы негодующих вкладчиков. Взятие штурмом помещений банка только подлило масла в огонь. Затем дотошные СМИ, зараженные энтузиазмом властей, разыскали преступный след среди владельцев другого банка, и он тут же превратился из процветающего кредитного учреждения в дымящиеся развалины. Видя столь эффектное крушение и вдохновленные заявлениями главы КФМ покарать еще десяток пособников терроризма, ретивые аналитики бросились сочинять черные списки, занося в них попутно и своих конкурентов. Взаимоотношения власти и общества, к сожалению, до сих пор построены так, что призыв к борьбе с врагами воспринимается благодарно и солидарно всеми, но каждым в своих личных, корыстных интересах.

Результатом разгоревшейся “охоты на ведьм” стала тотальная остановка рынка МБК и начинающийся кризис ликвидности у целого ряда банков. При этом все поминают страшный август 1995 г. Однако тот банковский кризис случился ввиду макроэкономических сдвигов: стабилизация валютного курса и снижение темпов инфляции привели тогда к резкой деформации соотношения процентных ставок по привлеченным и размещенным средствам. Нынешний же кризис развивается прежде всего ввиду растущего недоверия банков к действиям властей, которые все чаще напоминают безответственность и произвол.

Ущерб от этого уже сейчас достаточно велик. Однако он может стать еще больше. Ведь большинство российских банков, привлекая короткие деньги (а где их взять, долгие?) и предоставляя длинные кредиты, просто вынуждены обращаться на межбанковский рынок для покрытия кассового разрыва. Закрытие для них рынка МБК означает неминуемую остановку клиентских платежей и последующий коллапс. Напуганные этим клиенты других, даже благополучных банков в панике бросятся забирать деньги со своих счетов, конвертируя их в валюту и набивая ими “чулки”. Паралич платежной системы нанесет удар не только по амбициозным целям удвоения ВВП и сокращения уровня бедности, но и по всей экономике. С таким трудом восстановленное после 1998 г. доверие населения и международного банковского сообщества к российским финансовым институтам может быть утрачено в одночасье.

Ни один банк не может сегодня гарантировать себя от того, что завтра к нему не “появятся вопросы” и что это не повлечет за собой цепь роковых для него событий.

Надо открыто и честно признать, что происходящее сегодня в банковской системе является не кризисом доверия банков друг к другу, а кризисом доверия к власти.

Поэтому именно власть должна найти способ убедить участников рынка в своей готовности защитить их интересы и тем самым разрушить выросшую стену недоверия. И одними успокаивающими заявлениями этого не добиться. Тем более что лица, из-за непродуманных действий которых возникла кризисная ситуация, продолжают оставаться на своих высоких должностях.

Между тем неплохо было бы обсудить, например, вопрос о том, в верном ли вообще направлении развернуто орудие борьбы с преступными доходами. Не слишком ли упрощает себе жизнь высокое ведомство, сосредотачивая внимание не на сфере наличного оборота, где как раз и крутятся грязные деньги, а на банках, куда из опасений быть “засвеченной” поступает лишь незначительная часть теневого оборота. Может быть, стоит также поставить вопрос и о том, чтобы лицензии при обнаружении каких-либо нарушений отзывались не у банков, а у лиц, допустивших такие нарушения? Почему за их грехи расплачиваются невиновные: вкладчики, клиенты, партнеры, наконец, государство, которое, как известно, при ликвидации банка стоит лишь в третьей очереди кредиторов и, как правило, ничего не получает? Конкретные же виновники банкротств продолжают порой спокойно работать в других банках, поднимаясь по ступеням карьерного роста.