Самая грандиозная выставка сезона

Один из кураторов выставки с российской стороны, искусствовед и публицист Екатерина Деготь представила "Ведомостям" систему смысловых координат, положенных в основу экспозиции.

- По сравнению с академической выставкой "Берлин - Москва. 1900 - 1950" ваше продолжение больше напоминает авторский кураторский проект.

- Именно поэтому она носит подзаголовок "Современный взгляд". Мы не считали правильным располагать материал строго хронологически - это, в частности, заострило бы вопрос, кто что сделал первым. Все ведь ожидают, что советские художники - последователи, подражатели, а эта точка зрения кажется мне неверной. Хотелось представить вещи в новых сочетаниях, которые позволили бы их понять глубже, и сделать нечто более эмоционально значимое для зрителя, нежели академическая выставка, которая представляет последовательно год за годом, стиль за стилем.

- Деления на национальные школы тоже нет.

- Да, нам хотелось отойти от этнического противопоставления, оно очень давит в последнее время - русские, немцы. .. На тот момент не было ни тех, ни других. Были художники СССР, ГДР и ФРГ, если не считать еще и Западный Берлин - очень изолированное, странное место, где художники чувствовали себя оставленными наедине с собой, покинутыми в не меньшей степени, чем художники СССР. Все тогда разделялось по политическому принципу, а не по этническому.

- Тогда, может быть, уместнее деление на официальное и неофициальное искусство?

- И эту границу нам хотелось демистифицировать, хотя именно она до сих пор ощущается болезненно. Хотелось показать не различие между жертвами и палачами (эти категории вообще неприменимы к ситуации в Советском Союзе в целом) , а разные художественные позиции, связанные с различным типом распространения искусства - массовым или в пределах узкого художественного круга. В ту эпоху, о которой сделана выставка, художник был относительно свободен выбрать тот или другой тип, что и определяло его судьбу, но кто в конечном счете выиграл, а кто проиграл, сложный вопрос.

- Кто символизирует эти позиции?

- Что касается так называемого неофициального искусства, то главные фигуры в нем в последние годы стали общеизвестными в мировом контексте - Илья Кабаков, Эрик Булатов, Комар и Меламид. .. Но относительно того искусства, что выставлялось на больших выставках, до сих пор не существует ясной картины - кто из этих авторов интересен, а кто - нет. Мы здесь впервые делаем такой выбор - например, подчеркнуто большое место на выставке занимает Гелий Коржев. Он мне кажется выдающейся фигурой советского искусства, не оцененной парадоксальным образом ни либеральным искусствознанием, ни официозными кругами. Он мыслил картину не как картину в раме для музея, а как проекцию мысли в массы - и в этом продолжал традицию авангарда. Коржев всю жизнь справедливо считался убежденным коммунистом, что не мешало ему критично и драматично ставить вопросы о судьбе символов - знамени, серпа и молота.

- Это крупная фигура или фигура, удобная для куратора?

- Это большой художник. Мы ведь не делали выставку о духе времени, куда можно было бы взять и плохое искусство - типичное, чтобы с ним поиграть, представить в социальном контексте. Ведь типичное советское искусство - это вовсе не реалист Коржев, а вялая полуимпрессионистская живопись с изображением коров, деревьев и прекрасных девушек. Советские академики говорили: не важно, что писать, важно как. Вот таких художников у нас нет - Налбандяна, братьев Ткачевых. .. Выставка - про яркие позиции художников, думавших об идеологии. Выставка, безусловно, идеологическая и политическая. Речь не идет о заявлениях, художник не народный трибун, он занимается рефлексией. Поэтому картина Владимира Вейсберга, на которой изображен радиоприемник со штепселем, выдернутым из розетки, - это выражение эскапизма, тоже политическая позиция. Во всяком случае, нас интересовало не чистое искусство, не просто формы, а мысли времени. Шум лозунгов, который слышал человек, проживший эти полвека, - против войны во Вьетнаме, за войну в Корее, свободу Луису Корвалану, Make Love Not War. ..

- Как вы в целом определяете эту эпоху?

- Если говорить совсем просто, то речь идет об эпохе "холодной войны" и о том, что пришло ей на смену и пришло ли что-то. Выставка не про города Москву и Берлин, а про восточный и западный блоки. Мы стремились выйти за пределы локального контекста и показать, что в этих точках решались судьбы мира. Противостояние художники превращали в родство и общность, и советский опыт вовсе не являлся провинциальной изоляцией. И искусство, и люди, размышлявшие об истории, находились в центре мировых проблем, и о тех же вещах думали люди по ту сторону железного занавеса. Например, мечту о космическом пространстве близким образом воплощала на Западе группа Zero, а у нас - Франсиско Инфанте, хотя они друг друга не знали. Среди знаковых фигур на выставке - Карстен Хеллер, работающий с материалом советского архитектора Георгия Крутикова, который в конце 20-х создал проект летающего города. Или, например, Нео Раух с его весьма причудливыми вариациями на тему "Александр Дейнека плюс Стивен Спилберг".

- Он знал Дейнеку?

- Ну, разумеется, он же из ГДР. А Георг Базелиц прекрасно знает даже Непринцева. Немецкие художники цитируют русских, например Сурикова, причем не "Боярыню Морозову", а малоизвестные эскизы. Известность русского и советского искусства мы сильно недооцениваем. Западные художники могут не понимать всех нюансов русского искусства, но они чувствуют его силу.

- Завершающий раздел выставки называется "Покидая ХХ век". Вам кажется, под эпохой "холодной войны" можно подвести черту?

- За время подготовки выставки мы действительно перешли из ХХ в ХХI век. Но это только подчеркнуло, что берлинская стена физически разрушена, но не "снята" в философском смысле: мы находимся в логической модели "одни победили, другие проиграли", но не в ситуации пересмотра оснований старой дилеммы между Западом и Востоком, не в ситуации интеграции нашего общего опыта. Это еще предстоит сделать.