Тест на человечность
Многие из тех, кто в час пик ехал в злополучном поезде от "Автозаводской" до "Павелецкой", выбрались из туннеля метро самостоятельно и пошли на работу.
Люди, ставшие участниками и свидетелями чрезвычайных происшествий - террористических актов, взрывов, захватов заложников, природных катаклизмов, переживают сильнейший стресс. У них, даже при устойчивой психике, развивается посттравматический синдром, хотя он может проявиться не сразу, комментирует Марина Мелия, психолог, гендиректор компании "ММ-класс". При этом они вынуждены вести привычный образ жизни - приходить на работу, выполнять в срок задания и поддерживать общение с коллегами.
Мелия рассказала, что в компаниях ее клиентов три рядовые сотрудницы оказались свидетелями взрыва в метро на "Автозаводской". Одна из этих женщин ехала в первом вагоне, другая - в хвосте злополучного поезда, третья - в следующем составе (который тоже остановился, и ей также пришлось идти по туннелю). Все они после этого пришли на работу. Руководство среагировало оперативно - в тот же день всех троих отправили на сеанс психотерапии. "Мы договорились, что проведем два-три сеанса, чтобы снять посттравматический синдром", - говорит Мелия.
Сила психотравмирующего фактора в том случае, если человек является участником трагических событий (пожар, катастрофа и т. п. ) , может вызвать расстройство психики практически любого человека, утверждают авторы учебника "Психиатрия" Николай Жариков и Юрий Тюльпин. Как последствие может наблюдаться либо реактивный ступор (невозможность двигаться, отвечать на вопросы) , либо реактивное возбуждение (хаотичная активность, крики, метания, паника). В некоторых случаях это может вылиться в бессонницу, кошмарные сновидения, потерю трудоспособности.
В такой ситуации некорректное поведение коллег и руководителей может усугубить переживания пострадавшего человека.
Один из пассажиров третьего вагона злополучного поезда, не пожелавший, чтобы его имя упоминали в газете, рассказал, что, когда он приехал на работу, его по распоряжению руководства временно оградили от телефонных звонков и он весь день просидел один в кабинете, обхватив голову руками. Возможно, решение его начальников было продиктовано благими намерениями, но, как замечает ассистент кафедры клинической психологии Московского психолого-социального института Андрей Цветков, от такого поведения недалеко и до враждебного. "Сейчас они говорят: мы тебя трогать не будем, но и навязываться тоже не собираемся, - рассуждает Цветков. - А кто может гарантировать, что директор не бросит фразу вроде "Хватит болтать на эту тему - вы пришли на работу, вот и работайте! ". По мнению психолога, с таким поведением вполне можно столкнуться в компаниях с авторитарным стилем управления, где сама среда не предполагает проявления человеческих чувств.
Марина Мелия считает, что самая большая ошибка в подобной ситуации как раз и состоит в том, чтобы оставить сотрудника один на один с его переживаниями. "Важно не просто изображать сочувствие, а отдать должное переживаниям, не обесценивать их, говоря, что все эти волнения - ерунда", - рекомендует Мелия. Если человек, будучи в сильном шоке, молчит, стоит его деликатно расспросить, вынудить говорить о случившемся. Ведь замалчивание проблемы всерьез угрожает его психическому здоровью. "Сотрудник может вести себя неадекватно, много раз рассказывать об одном и том же, и надо выслушать все его рассказы", - уточняет Мелия.
20-летний Александр Матросов, аналитик одного из отделов розничной сети "Техносила", ехал в первом вагоне взорванного поезда. Выбравшись с места происшествия, он вернулся домой, чтобы умыться и переодеться. Из дома позвонил на работу, сказал, что немного задерживается, и сообщил о случившемся. Хотел приехать в офис, но начальник посоветовал оставаться дома. На работу он вышел в понедельник. "В коллективе всегда проще и легче переживать любые ситуации", - говорит Александр. Он признает, что работать с полной отдачей сейчас сложно, но, с другой стороны, ему помогает поддержка коллектива. "Не хочется вспоминать страшные подробности. Мои коллеги это понимают и не беспокоят меня расспросами", - говорит он.
Стресс после событий подобного рода может затронуть не только их непосредственных участников, но и людей, видевших страшную картину только на экране телевизоров. Как писала The Wall Street Jornal, 11 сентября 2001 г. сотрудники многих компаний были в шоке. В компании Association Headquarters, офис которой находится в городе Маунт-Лорел, штат Нью-Джерси, все сотрудники, оставив работу, "приклеились" к радиоприемникам. Руководители компании отнеслись к этому с полным пониманием, заказали на всех ланч и увеличили время обеденного перерыва. "Столкнувшись с такой заботой в тот трагический день, - рассказывает Джойс Хаусберг, сотрудница отдела по обработке данных, - я стала гораздо больше ощущать свой долг перед нашей компанией".
Луиз Маккаррен, топ-менеджер компании Verizon, была потрясена, когда 11 сентября в холле здания корпорации на Манхэттене увидела генерального директора Айвана Сайденберга, который разговаривал с сотрудниками. Неподалеку стоял огромный стол с едой. "Мне надо было быть там, чтобы успокоить каждого", - сказал ей Сайденберг несколько дней спустя.
Руководителям стоит задуматься, как они реагируют на печальные события, коснувшиеся их сотрудников, говорит Андрей Цветков. Ведь это не только тест на человечность, но и вопрос жизнеспособности компании. "Компания, построенная по принципу живых автоматов, имеет все шансы развалиться. Время таких компаний прошло на Западе в 60-е гг. , а у нас - в середине 90-х", - резюмирует Цветков.