Одиннадцатый персонаж
Экспозиция "Десять персонажей" в Третьяковке на Крымском Валу - по-настоящему важное событие. Она спроектирована самим Кабаковым и представляет собой исчерпывающее высказывание мастера московского концептуализма, самого известного в мире русского художника.
Последнее время стало принято высокомерно критиковать этого замечательного и выдающегося мастера. Причем новая критика Кабакова существенно отличается по своему посылу от той ожесточенной полемики, которую вели с московским концептуализмом радикалы 90-х. Десять лет назад разногласия сводились, в сущности, к спору между двумя генерациями художников, обостренному конкурентной борьбой. Ситуация неестественная: на просторы западного рынка Кабаков вышел одновременно со своими молодыми оппонентами - и переиграл их по очкам. В результате фигура Кабакова закрыла многие ниши для интернационального продвижения русского искусства. В последнее время в России происходят некоторые смещения, вследствие которых успехи на международной арене уже не считаются подтверждением статуса. Что печально, критика Кабакова выливается в критику современного искусства как такового: не нужно, мол, нам ни этого западного искусства, ни художников, получивших успех на Западе. Судя по всему, этой изоляционистской концепции придерживаются и ученые из руководства Третьяковки, которые всеми силами тормозили выставку, задуманную еще года три назад.
Ситуация деликатная и двусмысленная - тем более что самый знаменитый русский художник на историческую родину приезжать отказывается, как бы демонстрируя, что получил признание "у кого надо", а местная публика ему не очень и нужна. Успех Кабакова вызывает в художественном мире законную зависть. Ситуацию только усугубили недавние выставки в Центре современного искусства и Московском доме фотографии. На первой были показаны с трудом собранные разрозненные работы, на второй - фотоматериалы о жизни и творчестве великого мастера. Но ведь в России от него осталось так мало шедевров. ..
Но Илья Кабаков, посвятивший всю свою жизнь манипуляциям с идеологическими банальностями, решил все же ответить на заданный в свое время вопрос "Существует ли Кабаков? ". В Россию для подготовки выставки в Третьяковке он не приехал. Кажется, на этот раз у него и в самом деле не было времени: график международной звезды расписан по часам на много лет вперед. Зато придирчиво и тщательно следил с помощью долгих телефонных переговоров и факсов за ходом работ. И московский зритель впервые имеет возможность видеть "настоящего Кабакова", создателя Тотальной инсталляции, главным смыслом которой является переживание пространства.
Сами по себе графические серии, выставленные в Третьяковке, уникальной ценности не имеют, поскольку представляют собой полиграфические репродукции (собрать вместе первоисточники, разбросанные по музеям и частным коллекциям всего мира, невозможно). Поэтому сюжетом выставки "Десять персонажей" является сама инсталляция. Стены зала окрашены в мерзкий бюрократический зеленый цвет. И, проходя вдоль свернутых в улитку деревянных подиумов, на которых установлены рамки с графическими листами, зритель переживает состояние оставленности и заброшенности. Он сам оказывается то тем, то другим персонажем. Например, мелким чиновником, который рисует на краях листов казенных бумаг, категорически отказываясь "выйти на середину" ( "Украшатель Малыгин"). Или больным, кто смотрит в окно своей палаты, постепенно заполняющееся крыльями ангелов ( "Вокноглядящий Архипов"). При этом все возможные банальности, которые могут прийти в голову зрителю, заранее инкрустированы в тело произведения.
Концептуализм по-московски очень тягостная для восприятия вещь. За псевдоэкзистенциальными откровениями, выданными в одном пакете с ворохом возможных интерпретаций, таится бесконечная и абсолютная пустота. Традиционно принято сравнивать Кабакова то с Гоголем, то с Кафкой. Но теперь стало понятно, что самая точная аналогия - повесть Зощенко "Перед восходом солнца". Там шизофреник сам поставил себе диагноз - и сам избавился от болезни.
Но, что самое главное, этот сеанс самолечения сопровождается аккуратно составленной картой истории болезни. В прилагаемом к выставке обширном тексте точно атрибутировано место и время написания эпикриза и проведения терапевтических мероприятий: Москва, 70-е, когда всех способных мыслить и чувствовать накрыла волна мутной метафизики. Из которой удалось вынырнуть дополнительному, одиннадцатому персонажу. Тому, кто рассказывает про себя через других персонажей. Он-то и поведает, что концепция, представляющая мир как единый и непрерывный Текст, вовсе не есть досужий вымысел пресыщенных умников.