Сладость рутины
Три с половиной часа публику хлещут по нервам: "Вкус меда" начинается буйным скандалом, а заканчивается родами вживую - героиня, страшно завывая, прямо на авансцене производит на свет своего незаконного ребенка. Это уж не говоря про мелочи вроде шокирующих откровений, постоянных истерик и общего чернушного колорита - действие происходит в ободранной квартирке с видом на бойню и подозрительной вентиляционной трубой, откуда то и дело выливается какая-то коричневая жидкость. Но, как ни странно, шоковая терапия не пугает, а умиляет. С чувством тихого умиротворения смотрим мы новый спектакль Генриетты Яновской.
Дело в том, что завсегдатай МТЮЗа получает на спектакле ровно то, что ожидал. Худрук театра предлагает ему пищу духовную по тем же рецептам, по которым она делает ее уже 30 лет. Опять на сцене "тяжелые люди" - алкоголичка-мать (Екатерина Александрушкина) и ее истеричка-дочка (Наталья Мотева). Они живут в удручающей нищете и беспросветном отчаянии. Мамашин хахаль, жлоб и пьяница, кидает ее на произвол судьбы. Негр-матрос, обрюхативший дочку, уходит в плаванье, чтобы никогда не вернуться. Один есть хороший человек в спектакле - Джеф (Николай Иванов) - да и тот голубой. Главный месседж режиссера: "Плохо сейчас? Так будет еще хуже". "Вкус меда" знаком нам, как вкус бабушкиных пирожков. Тем более что Яновская уже ставила пьесу Шейлы Дилени 30 лет назад, в Ленинграде, и, говорят, новый спектакль не очень отличается от старого.
Раньше верность Яновской раз и навсегда избранному стилю могла раздражать. Тогда мы еще верили в то, что режиссура - это антоним рутины, предельно индивидуалистическое искусство, диктатура гения. Но в какой-то момент начинаешь понимать, что бессмертной театральной рутине подвластны все - и новаторы, и экспериментаторы. Самый радикальный творческий жест, повторяясь годами, становится так же мил и знаком, как замоскворецкий говорок в Малом театре, бархатный занавес в Театре Армии и голая кирпичная стена на сцене Таганки. И тогда можно расслабиться и получить удовольствие.
Тем более что "Вкус меда", как всегда у Яновской, выстроен грамотно и жестко. Актеры играют на грани фола, никогда эту грань не переступая. Рисунок мизансцен рассчитан, как инженерный чертеж. Скандалы и примирения, шепоты и крики сменяют друг друга почти с механической размеренностью. Контрастным фоном семейным разборкам служит изысканная декорация Сергея Бархина, который, как всегда, сотворил чудо при помощи нескольких кусков картона и обрывков бумаги.
Яновской не удалось только нас напугать. Ее яркий, жестокий спектакль пленяет не режиссерской смелостью, а бессмысленной прелестью театрального ритуала: кто-то входит, а кто-то выходит, а кто-то бросает ботинок в стену, и поют из динамиков "Битлз". Все это так трогательно - наивные попытки удивить нас ницшеанскими афоризмами вроде "бог - мерило нашей боли", "шокирующие" сцены избиения гуттаперчевого младенца, реплика "У меня будет черный ребенок", которую Наталья Мотева произносит с интонацией Любови Орловой в "Цирке". Наверное, лет тридцать назад наши родители пришли бы в восторг от этих режиссерских приемов.
Атмосфера на этом скандальном спектакле чинная и пристойная. Публика, на три четверти состоящая из школьников, слушает внимательно, ведет себя прилично, а увидев, как влюбленная пара исполняет пластический этюд, болтаясь в воздухе на канате, устраивает овацию. Новый спектакль МТЮЗа дарит нам чистое наслаждение театральной рутиной. На первом представлении "Вкуса меда" чувствуешь себя так же уютно, как на 300-м представлении "Волков и овец" в Малом.