Кровное родство
Капельницы, шприцы, непонятные металлические инструменты, нехорошо побрякивающие в судках. Кровь, физраствор и кортизон, литрами перетекающие в высохшие вены. Молодые сиделки, с улыбчивым равнодушием готовящие пациента то ли к операции, то ли к смерти. Мрачные врачихи, в чьих глазах читается: оставь надежду всяк раз заболевший. Бесконечные коридоры, по которым волочат ноги смертники, всегда готовые уткнуться в грудь первому встречному и запричитать: "Мне уже вырезали полжелудка, а на следующей неделе обещали вырезать еще. А мне всего девятнадцать. Не похоже, да? " Новый фильм мэтра французского авторского кино Патриса Шеро снят в бессмертном жанре, который киносправочники называют "до смерти осталось всего ничего".
В отличие от сладких голливудских баек из операционной, "Его брат" не сентиментален. Шеро удалил из своего фильма любой намек на нежность с тем же профессиональным равнодушием, с каким хирург вырезал селезенку у его героя. Отношения своих персонажей режиссер трактует с жесткостью, достойной Мишеля Уэльбека.
На протяжении нескольких месяцев и полутора часов экранного времени герой (Бруно Тодескини) умирает от непонятной болезни, а его родные и близкие с нескрываемым отвращением наблюдают за этим процессом. Родители, только приехав в больницу, уже торопятся прочь: "Последняя электричка на Нант отходит в четыре, а нам еще до вокзала добраться надо". Любимая, едва выйдя из палаты, жалуется на несносный характер умирающего: собрал, мол, всех у своей койки, нет, чтобы тихо загнуться, никого об этом не оповещая. Через пару месяцев, измученная непосильным сочувствием, девушка бросает больного и, проливая слезы на крупном плане, активно выпрашивает зрительское сочувствие. А младший брат, "его брат" (Эрик Каравака) , который все-таки находит в себе силы заходить порой к смертнику в палату, ведет себя так, словно совершает непосильный подвиг человеколюбия, и весь прямо светится от сознания собственной святости.
Если вы не выносите вида крови и боитесь уколов, на "Брата", конечно, лучше не ходить. Если же больничные ландшафты не вызывают устойчивой идиосинкразии, то фильм Шеро вполне можно рекомендовать к просмотру - даже если вы страдаете аллергией на авторское кино. Французский "Брат" совершенно незаслуженно получил репутацию самого скучного фильма Каннов-2003. На самом деле это вполне динамичное, хотя и мрачное зрелище. Шеро уже пытался скрестить гомосексуализм и смерть - в зануднейшей драме "Те, кто любят меня, ездят поездом" - вот уж действительно было авторское кино в худшем смысле этого слова. "Его брат" куда милосерднее к зрителю.
Каждые пять минут выясняются какие-то интересные детали. На десятой примерно минуте мы узнаем, что младший брат умирающего - гомосексуалист. А на сороковой выясняется, что старший сам в этом виноват - совратил мальчонку в нежном возрасте. К концу первого часа мы уже окончательно похоронили героя - а в начале второго нас ждет главный сюрприз: болезнь его мучительна и опасна, но не смертельна. Если он не поранится и не истечет кровью, то может прожить еще долго. Совсем как наш наследник-цесаревич.
Только жить ему уже не хочется. Болезнь изглодала его до костей: Бруно Тодескини исхудал на съемках так, что превратился в собственную рентгенограмму - к концу фильма можно точно сосчитать все косточки в его лучезапястном суставе. Да и окружающих обременять неудобно. Так что, собрав оставшиеся силенки, наш больной заходит в море и тонет там - быстро и тихо. Его брат, поняв, что случилось, с явным облегчением любуется морем. Месседж фильма уныл и внятен: все там будем.