СОБСТВЕННОСТЬ: Передел будет бесконечным

Нет ничего необычного в том, что 77% населения поддерживает идею перераспределения собственности, - большинство жителей страны значительно беднее ее богатых жителей. Однако попытки сгладить неравенство с помощью пересмотра результатов приватизации крупных предприятий не приведут к успеху. В лучшем случае Россия окажется втянутой в бесконечный цикл переделов собственности и ее последующей концентрации.

Теоретическая база.

Большая часть производственных мощностей оказалась в руках небольшого числа лиц не потому, что приватизация - и последующее перераспределение - произошла неправильно. Концентрация финансовых потоков - естественное явление, когда права собственности плохо защищены. Чем больше пакет в руках одного собственника, тем больше его личные выгоды от увеличения прибыли и тем больше стимулов добиваться этого увеличения. Современные межстрановые исследования показывают, что чем хуже защищены права собственности, а особенно те, что относятся к правам мелких акционеров, тем выше концентрация собственности.

Таким образом, если бы сейчас (например, с помощью Генпрокуратуры и последующей новой "честной" приватизации) собственность удалось бы перераспределить, добившись меньшего имущественного неравенства, это было бы только временным явлением. Пока суды зависимы, а чиновники коррумпированы, т. е. права экономических агентов на извлечение прибыли от собственных усилий защищены плохо, собственность будет концентрироваться в руках небольшого числа физических лиц.

Опыт Латинской Америки.

К сожалению, нет хороших примеров перераспределения акционерной собственности с помощью государственной реформы. Однако есть пример Латинской Америки, где перераспределение - это прежде всего перераспределение земли. Как и в России, проблема здесь состояла прежде всего в имущественном неравенстве, а не в неравенстве доходов.

В XX в. многие латиноамериканские страны оказались втянутыми в бесконечный круговорот: бедные оказывают политическое давление на элиту, происходит демократизация (а иногда и революция) ; большее число людей получает право голоса; проводятся перераспределительные реформы; бедные получают землю. После этого богатые (бывшая элита) совершают переворот - как правило, с активным участием военных, но вовсе необязательно кровопролитный. Собственность перераспределяется обратно - зачастую не просто от бедных к богатым, а просто к прежним владельцам. Через некоторое время политическое давление заставляет богатую элиту проводить демократические выборы, на которых побеждает левый политик-популист, и цикл начинается заново. Например, в Аргентине в 1912 г. проходят первые выборы, на которых все мужчины впервые получают право голоса, в 1930 г. - военный переворот, в 1946 г. - выборы, в 1955-м - переворот, в 1973-м - снова выборы, в 1976-м - переворот, с 1983 г. и до сих пор - демократия. Заметим в скобках, что за прошедшие полвека рост в стране практически прекратился. А ведь в 1946 г. подушевой ВВП составлял в Аргентине 80% от уровня США.

В Венесуэле в 1948 г. , в Гватемале в 1954-м и в Чили 1973-м после военных переворотов значительная часть земли, только что перераспределенной в рамках земельной реформы, возвращалась к бывшим владельцам. Военному перевороту 1954 г. в Гватемале предшествовала аграрная реформа 1952 г. , перевороту 1964 г. в Бразилии - план аграрной реформы, продвигавшийся демократически избранным президентом. Хотя сценарий правого военного переворота представляется совершенно фантастическим для России, сравнение понятно - в условиях угрозы перераспределения богатые будут вынуждены тратить огромные средства на поддержание своей политической власти. Все эти средства - потерянные инвестиции, ведь и перераспределительная деятельность власти, и борьба с ней по определению ничего не добавляют к ВВП.

Издержки неравенства.

Нет сомнений, что неравенство влечет значительные экономические издержки. В долгосрочной перспективе издержки связаны с тем, что имущественное неравенство ведет к неравенству возможностей и производственный капитал слишком часто оказывается не в тех руках, в которых он мог бы принести наибольшую прибыль. В краткосрочной - экономическое неравенство тесно связано с неравенством политическим, которое, в свою очередь, приводит к недостаточному спросу на институты - прежде всего на институты защиты прав собственности. Попросту говоря, в этих условиях богатым не нужны ни независимые суды, ни эффективные чиновники - им выгоднее обо всем заботиться самим.

У проблемы взаимоотношений олигархов и политиков есть еще один аспект - в перераспределительной игре невозможно договориться. Не исключено, что многие богатые люди согласились бы заплатить значительную долю своего богатства, если бы они знали, что к ним никогда больше не придут за остальной частью. К сожалению, нет возможности дать такие гарантии. Более того, чем больше отдает олигарх, тем слабее он становится и тем больше и легче потребовать у него что-нибудь в следующий раз. В этом смысле оптимальное распределение богатства - устойчивое, при котором силы бизнесменов и политиков распределены так, что ни один не имеет возможности ни отнять, ни сместить баланс сил в свою пользу.

Экономический рост как опиум для народа.

В большинстве случаев вспышки перераспределительной деятельности - от богатых ли к бедным в ходе земельной реформы, проводимой популистским правительством, от бедных ли к богатым после военного переворота - происходили в Латинской Америке в периоды экономического спада. В этом смысле нынешняя вспышка активности власти в России необычна - российская экономика растет высокими темпами.

На первый взгляд никому, кроме обычных жителей России, правительства и президента, рост ВВП не нужен. Можно подумать, что для олигархов рост ВВП хорош лишь потому, что это и рост их собственного благосостояния. Так вот - нет. Для олигархов продолжение экономического роста гораздо важнее. Рост в значительной мере защищает их от вопросов по поводу легитимности их собственности. Конечно, не от тех вопросов, которые им задают политики или конкурирующие олигархи. От тех вопросов, которые им могли бы задать избиратели (при помощи какого-нибудь полноценного левого политика - а этим политиком может оказаться и Владимир Путин). Могли бы задать, но не задают до тех пор, пока постоянно раскрывающиеся новые возможности отнимают силу и энергию новых революционеров. Иными словами, никто не обращает внимания на гостей, съевших львиную долю пирога, до тех пор, пока пирог расширяется.

Чем могут олигархи помочь экономическому росту? Прежде всего уменьшением затрат на перераспределительную (в противовес производительной) деятельность: коррумпирование судей, укрепление связей среди чиновников и политиков. Здесь снова остро встает проблема координации - как некогда в гонке вооружений. Возможно, что отдельно взятому олигарху выгодней больше инвестировать в расширение производства и меньше - в защиту собственных прав собственности, но это позволит конкурентам получать больше от перераспределения, что, в свою очередь, сделает производство менее выгодным. Единственный исход в такой игре - это слишком большие арсеналы "вооружений" и слишком маленькие инвестиции в производство. До тех пор пока стороны не поймут, что нужно координировать свои действия или расширять горизонт планирования.

Перераспределение или рост?

Несмотря на то что исключительно неравномерное распределение имущества - во многом результат последнего десятилетия - негативно сказывается на экономическом развитии России, насильственное перераспределение производственных активов, как бы оно ни проводилось, не принесет никакой пользы. Единственное, чем это может закончиться, - Россия окажется втянута в бесконечный цикл перераспределений от богатых к бедным и обратно. Об экономическом росте на это время придется, понятно, забыть.

Автор - профессор Российской экономической школы и ведущий экономист ЦЭФИР