БЕЗОПАСНОСТЬ: Прощай, оружие

Вот если бы они все-таки нашли хоть какое-нибудь оружие массового поражения в Ираке. .. Это сильно облегчило бы жизнь Джорджу Бушу и Тони Блэру, не говоря уже об их источниках разведывательной информации.

Но даже если найдут, то вряд ли найдут в таких количествах, о которых говорилось до войны. Оружия массового поражения или не существовало, или оно было уничтожено к тому моменту, когда союзники начали военные действия, не исключено также, что оно было вывезено за пределы страны или продано кому-то.

Что-либо меньшее, чем находка значительного арсенала, не сможет заменить главного аргумента в пользу военного вторжения. И Буш, и Блэр приводили угрозу применения оружия в качестве главного оправдания превентивных действий в Ираке. Если теперь выяснится, что применение оружия стало после войны еще более вероятным, что оно оказалось в руках террористов, то война окажется абсолютно контрпродуктивной.

Отвлечемся на время от оружия как повода к войне. Не пришло ли время поставить под сомнение представление о том, что оружие массового поражения - главная угроза глобальной безопасности в XXI веке? Не пора ли снова подумать о том, как с ним быть? Существует реальная опасность, что одержимость оружием как таковым будет мешать нам разбираться с подлинными причинами терроризма, насилия и нестабильности.

Угроза распространения разрушительного оружия стала основой стратегии США в области национальной безопасности, опубликованной в сентябре прошлого года. Потенциальная комбинация террористов-фанатиков и оружия была поводом для превентивных действий США. "Самая большая опасность для нашей страны находится на пересечении радикализма и технологий, - заявил Буш в своем вступлении к документу. - Наши враги открыто объявили, что они стремятся получить оружие массового поражения. .. США не дадут этим планам осуществиться".

Теперь и Европейский союз заразился тем же самым образом мышления. "Распространение оружия массового поражения - важнейшая угроза миру и безопасности в мире", - заявили представители Евросоюза, делая свою первую попытку создать общеевропейскую доктрину безопасности.

"Самый пугающий сценарий - это захват террористами оружия массового поражения", - совершенно справедливо отмечается в европейском документе. Пугающий - это точно, но достаточно ли вероятный? Не настолько. Это угроза, которую нельзя игнорировать, но не стоит и преувеличивать - даже если ее обсуждение помогает решать трансатлантические споры.

Так и не было доказано, что Саддам Хусейн передал или планировал передать оружие массового поражения в распоряжение международных террористов, в частности Аль-Каиды. Оружие было для него инструментом политического торга и символом статуса на Ближнем Востоке, и он вряд ли собирался своим оружием делиться. То же самое относится к ядерным амбициям Ирана и Северной Кореи. Они усилили активность в разработке оружия, глядя на то, что происходит в Ираке. Очевидный урок, извлеченный ими, состоит в том, что единственный способ избежать американского вторжения - это обладание средством сдерживания. Но и они вряд ли готовы делиться своим активом с религиозными фанатиками.

Нужно отдать должное европейской доктрине: она не грешит совершенной одержимостью оружием. Она начинается с перечисления множества так сказать мягких угроз безопасности, с которыми сталкиваются и Европа и мир в целом, - это голод, бедность, болезни, демографические проблемы, глобальное потепление, коррупция, слабость институтов, недостаточная прозрачность и подотчетность в управлении.

Когда речь заходит о "новых" угрозах - терроризме и ядерном распространении - Евросоюз в качестве средств противодействия выделяет прежде всего многосторонность и предотвращение, а не применение военной силы. "Эффективная многосторонность" - главная тема документа, и это очень правильно.

Даже словосочетание "превентивные действия", проскользнувшее в европейский документ, значит здесь что-то совсем не то, что в Вашингтоне. В европейском контексте эти слова очевидно означают прежде всего не военные удары, а многосторонние действия в таких областях, как торговая политика, политика в области развития, программы помощи для совершенствования управленческих практик.

Эта фундаментальная разница в понимании разделяет США и Европу. Как указывает Джозеф Чиринчоне из Фонда Карнеги, в США произошла глубокая перемена в отношении к оружию массового поражения. Прежние администрации делали ставку на уничтожение оружия посредством международных договоренностей, таких как договор о ядерном нераспространении, - и добивались заметных успехов. Сейчас на планете гораздо меньше ядерного оружия, чем было когда-то. То же относится к биологическому и химическому оружию.

Нынешняя администрация пересмотрела этот взгляд. "Мы перешли от уничтожения оружия к уничтожению режимов", - говорит Чиринчоне. Это стратегия отбора "правильных" режимов. Ядерное оружие позволено Израилю, но не позволено Ирану. Оно приемлемо в Индии, но неприемлемо в Северной Корее.

Проблема в том, что идея обладания оружием массового поражения очень заразительна, а отношение к тем или иным режимам может меняться. Как известно, в какой-то момент американское руководство с энтузиазмом поддерживало режим Саддама. Отношение к Ирану и Индии менялось и может меняться в дальнейшем. Так что гораздо эффективнее старый способ обуздания гонки вооружений с помощью договоров, а не новая практика военных действий против государств-изгоев.

Из всего сказанного следуют два вывода. Во-первых, доктрины безопасности не должны базироваться на одной только угрозе применения оружия массового поражения. Оружие - лишь симптом, а не причина болезни. Во-вторых, Ирак может оказаться очень красноречивым ответом на вопрос о том, почему смена режима не решение проблемы. Уничтожение оружия, а не режимов, гораздо более верная стратегия. (FT, 8. 07. 2003, перевел Максим Трудолюбов. ).

Автор - обозреватель газеты Financial Times