Четверо смелых
Американский сериал "Секс в большом городе" - это изящные, насмешливые и в высшей степени правдоподобные вариации на благодарную тему "я-стою-у-ресторана-замуж-поздно-сдохнуть-рано". Героини "СВБГ" - вздорные сообразительные барыньки, нервно отдаляющиеся от отметки в 30 лет и активно мечущиеся между будуаром и тоже будуаром, однако неизменно остающиеся с напудренным носом.
Несмотря на то что каждая серия как бы невзначай представляет из себя путеводитель по нью-йоркской моде, гастрономии и дизайну интерьеров, "Секс в большом городе" - это скорее антигламурное произведение. Ибо речь в нем идет о четырех женщинах, каждая из которых по-своему некрасива, по-особенному глупа, короче говоря, обладает своей уникальной неправильностью. Сериал напоминает игру, где за каждой актрисой закреплен определенный бытийный код - пуританская клуша, беспечная львица и т. д. Именно мелкие, но с иезуитской точностью подмеченные изъяны, проколы и просадки превращают эти рекламные маски в живых существ.
Столичные штучки Кэрри, Миранда, Саманта и Шарлотта работают, болтают, глотают алкоголь, скупают босоножки Manolo Blanhik, листают журналы, катаются на роликах, пристают к садовникам, ссорятся с говорящими бутербродами, болеют гриппом, поглощают сладости, учатся танцевать, становятся лесбиянками, визжат при виде белок, валяются в грязи, ломают ноутбуки, бросают курить, смотрят порнофильмы, роются в чужих вещах, курят марихуану, совращают малолетних, заводят собак, хорошо выглядят и вынашивают своеобразный проект сексуальной революции в Нью-Йорке. Перед их оценивающе-немигающим взором тянется нескончаемая вереница мужчин - денди, умники, лгуны, фрики, хлыщи, фаты, алкоголики, мазохисты, обжоры, зануды, сумасшедшие, неврастеники, музыканты, политики, бармены, подростки, неудачники, карьеристы, воображалы, наконец, просто геи.
При всей своей игровой условности беззубыми эти маленькие фильмы не назовешь. Не надо думать, что пространство "СВБГ" - это просто мир как супермаркет. Есть тут место и страданиям, и старению, и опустошению, и раковым опухолям, и смерти.
Несмотря на то что все участницы равноправны, на мир мы все же смотрим глазами Кэрри Бредшоу (Сара Джессика Паркер) , поскольку за ней единственной закреплено право аналитического слова и она всегда смеется последней.
Успех сериала можно объяснить двумя причинами. Первая лежит в области формального совершенства. Этот сериал просто-напросто очень хорошо изготовлен - ритм нигде не сбивается, диалоги прописаны блестяще, ситуации подобраны бравые, актрисы, наконец, на высоте.
Второй повод любить "СВБГ" - это тщательно соблюденный баланс между жизненным правдоподобием и киношной иллюзорностью. С одной стороны, это жизнь-как-она-есть с ее ценами на босоножки, вспученными животами и солеными словечками. С другой - это некоторое идеальное пространство, где царит флирт и блаженное женское взаимопонимание (для русского зрителя еще и сам нью-йоркский быт наводит на сугубо сказочные ассоциации). Пока идет охота четверки на мужчин, время как бы застывает. Четыре немолодых грации погружаются в обсуждения своих тактик, и вся жизнь превращается в нескончаемый обеденный перерыв. Кто-то писал, что прелесть чайной церемонии в том, что во время нее мы не делаем ничего другого. Сексуальный треп Кэрри, Саманты, Шарлотты и Миранды - как раз такая церемония.
Подобное переплетение реального (которое в деталях) и иллюзорного (которое в общем принципе) способно сыграть не одну шутку со зрительским восприятиям. Возьмем, к примеру, Кайла Маклохлана (он изображает породистого импотента, с которым связалась обстоятельная Шарлотта). Всякий раз, когда он возникает в кадре, невозможно отделаться от ощущения, что это не персонаж Кайла Маклохлана, а сам Кайл Маклохлан, кинозвезда, почему-то пробравшаяся в пространство сериала и присоседившаяся к неподдельным героиням. Он - такой же элемент декора, как искомые босоножки Manolo Blanhik. Поэтому его голый зад здесь выглядит на редкость непристойно - потому что, скажем, в "Синем бархате" Линча или "Стриптизершах" Верхувена раздевался его персонаж, а тут-то явно сам Кайл усердствует, документальные съемки фактически.
Маклохлан выглядит словно декорация, в том числе и из-за абсолютной животворности всей четверки. Героини этой истории - абсолютно человеческие существа, способные одним коротким смешком вызывать у зрителя весь спектр общеупотребимых эмоций. И честно говоря, в последние десяток серий стало вполне очевидно, что, как и настоящие женщины из плоти и крови, эти телевизионные создания тоже имеют свойство осточертеть.