Бремя "Цыган"
Директор Театра им. Пушкина Вячеслав Орлов очень тепло отзывается о патроне своего театра: "Александр Сергеевич - это коммерчески выгодная и вместе очень благородная тема". Надо понимать, что правительство Москвы дает специальные субсидии на сценическое воплощение "нашего всего", а в Театре Пушкина их с удовольствием отрабатывают. "Цыганы" в постановке Марины Брусникиной - один из таких беспроигрышных проектов.
Марина Брусникина выпустила во МХАТе им. Чехова два спектакля - "Пролетный гусь" и "Сонечку" - и наслушалась от критиков упреков в том, что в ее постановках ничего не происходит и вообще это не театр, а литература. "Цыганы" - ответ режиссера на критику, и весьма решительный. В своей новой постановке Брусникина не дает артистам ни минуты отдыха. Они трясут плечами, машут платками, стучат каблуками, играют на экзотических музыкальных инструментах и периодически вскрикивают "Эх, ромалы! ". Когда пот с них начинает лить в три ручья, постановщица позволяет им прилечь, но и в это время они вынуждены активно обнимать и обцеловывать своих партнеров.
Дело в том, что племя цыган, в которое попадает пушкинский Алеко, - это такой своеобразный Вудсток, обитель свободной любви. Артисты одеты по моде конца 60-х - хипповые макси-юбки, драные кружева, тюлевые шарфики, ковбойские сапожки. Когда один из актеров бьет чечетку, видно, что он еще не успел отодрать с подошвы этикетку "Карнаби".
У Брусникиной могла бы выйти вполне современная история про традиционалиста Алеко, который угодил к хиппи и не смог найти в себе достаточно политкорректности, чтобы смириться с их вольными нравами и привычкой к адюльтеру. Критиковать свободную любовь сегодня модно - "Элементарные частицы" Мишеля Уэльбека недаром стали культовым романом столицы. Но Брусникину не заинтересовали терзания гордого человека. Она решила поразвлечь публику и сделать из "Цыган" этновечеринку. Режиссера можно понять. Все просто помешались на аутентичных обрядах и ритуалах. Московскую клубную жизнь уже невозможно представить без камлающих шаманов, играющих на сямисэне китайцев и ансамбля "Хуун-Хуур-Ту". Два года назад, во время театральной олимпиады, вся Москва ломилась к Анатолию Васильеву, чтобы посмотреть на пляшущих дервишей и строящих мандалу тибетских монахов. Совсем недавно "Золотую маску" получил спектакль "Олонхо" Якутского драматического театра - экологически чистый народный эпос в аутентичном исполнении.
Однако благими намерениями Брусникиной оказалась выстлана дорога к провалу. Ее рафинированным цыганам в тюле, кружевах и ботинках от "Карнаби" фатально не хватает аутентичности. Это интеллигентные столичные жители с хорошим произношением, высшим образованием и прекрасными манерами. Они ровно ничем не отличаются от Алеко - и это наповал убивает интригу поэмы. Массовка Брусникиной не похожа ни на шумную толпу, регулярно кочующую по площади трех вокзалов, ни даже на артистов театра "Ромэн". Какая-нибудь "Плясунья - дочь шатров" в цыганском театре даст им сто очков вперед по части этнографического колорита.
Впрочем, своим неудачным спектаклем Брусникина оказала услугу коллегам. Сев на мель в опасном месте, она обозначила ее для остальных. Теперь понятно, что этноспектакль, при всех своих достоинствах, - это трудоемкий, затратный и сложный в исполнении продукт.