Рыцарь финансового образа

Миллиардеры, сделавшие состояния за два-три года, и звезды менеджмента 1990-х гг. давно поблекли. Жесткой переоценке ценностей подверглись практически все символы эпохи технобума. Последним нетронутым образом оставался до недавнего времени только Алан Гринспэн, глава Федеральной резервной системы.

Место Гринспэна в истории никто не решался поставить под сомнение. Человек, последние 15 лет отвечающий за денежную политику крупнейшей экономики мира, создал условия для самого долгого в послевоенной истории США периода непрерывного экономического роста. Он же помог своей стране выбраться из одной из самых коротких рецессий. Учитывая значимость американской экономики для всего остального мира, можно сказать, что оправданным выглядит и полученный им в конце прошлой недели почетный рыцарский титул. Королева Британии признала Гринспэна почетным рыцарем (почетным, поскольку он не является гражданином Соединенного королевства) за "выдающийся вклад в установление глобальной экономической стабильности". Но в последнее время стало ясно, что и сам Гринспэн лишен иммунитета. Критики заговорили о "культе личности" председателя ФРС и начали ставить под сомнение самое святое - правильность решений, принимавшихся им каждый месяц на протяжении 90-х. "Если фактор "хорошего настроения" не вернется на рынки в ближайшие год-два, золотой нимб Гринспэна сильно потускнеет, - говорит Пол Маккали, управляющий директор инвестиционной группы Pimco. - Средний инвестор чувствует себя одураченным его благодушными разговорами о "новой экономике". Существует два типа обвинений. Во-первых, Гринспэн должен был "проколоть пузырь" раньше. То, что акции большинства компаний к концу 1990-х гг. были сильно переоценены, теперь уже никем не оспаривается. За исключением, может быть, небольшой группки последователей технопроповедников Джеймса Глассмана и Кевина Хэссетта, написавших в свое время книгу Dow 36 000 - бестселлер эпохи технобума, в котором утверждалось, что индекс Dow Jones может достичь 36 000; в то время индекс находился на уровне 12 000, а сейчас опустился ниже 8000. Гринспэн может оправдаться тем, что еще в 1996 г. он сделал свое знаменитое заявление об "иррациональной эйфории", царившей на рынках. А также тем, что ужесточение денежной политики в тот момент могло бы резко отрицательно сказаться на развитии реальной экономики. "Председатель ФРС может легко оспорить любые нарекания, указав на то, что не существует четких критериев, согласно которым можно принимать такие профилактические решения", - говорит Джин Сперлинг, бывший экономический советник Билла Клинтона. Большинство экономистов признают, что резкое закручивание гаек в конце 1996 - начале 1997 г. было бы крайне рискованным мероприятием, в особенности учитывая ту политическую обстановку, в которой действует ФРС. "Никто не учреждал ФРС для того, чтобы протыкать пузыри на фондовом рынке, - говорит Джанет Йелен. - Реакция Конгресса была бы вполне единой и предсказуемой. Руководство ФРС притащили бы в Конгресс и поставили бы к стенке". Стенограммы встреч Федерального комитета по операциям на открытом рынке, который принимает решения об изменении ставок, показывают, что вопрос о резком повышении ставок обсуждался в сентябре 1996 г. Причем к активным действиям ФРС призывал Лоренс Линдси, бывший в то время одним из управляющих американского центробанка, а ныне являющийся главным экономическим советником президента Буша. Он говорил, что экономику нужно притормозить, пока пузырь не превратился в неуправляемую проблему. Однако даже Линдси на том заседании отказался плыть против течения и проголосовал за то, чтобы не менять ставки. Второе обвинение Гринспэну состоит в том, что он был одним из главных болельщиков ныне покойной "новой экономики". Да, председатель ФРС произнес свою таинственную и не всеми сразу понятую фразу об "иррациональной эйфории", но больше никогда к этой теме не возвращался и тем самым дал зеленый свет безудержному росту котировок. "Я согласен с тем, что ФРС не должна заниматься обузданием фондового рынка, - говорит Роберт Шиллер, экономист Йельского университета и один из пророков технобума. - Но Гринспэн действовал так, как будто бы он не знал о том, что на фондовом рынке растет пузырь. Он был болельщиком "новой экономики". Сам Гринспэн утверждает, что удержать рынки одними словами, не подкрепляя их действиями, невозможно. Однако, упомянув иррациональность один раз и больше не возвращаясь к этой теме, он заставил всех думать, что изменил свою точку зрения. Таким образом, получается, что рынки стали относиться к каждому слову председателя как к библейскому пророчеству. "Аура непогрешимости очень вредна для демократии, - говорит Барни Фрэнк, член комитета Конгресса по финансовым услугам. - Даже Маркс говорил, что он сам не марксист. Так же и Гринспэн должен сказать, что сам не участвовал в поклонении собственной персоне". Более того, в своей речи, произнесенной примерно месяц назад на встрече управляющих федерального резерва в Джексон-Хоуле, Гринспэн фактически признал, что успех в процессе стабилизации реальной экономики мог послужить одной из причин раздувания цен на открытом рынке. "Гринспэн признал, что успех предпринимательского капитализма, упроченный победой над инфляцией, - это рецепт для развития пузыря на фондовом рынке, - говорит Маккали из Pimco. - Если гегемония ФРС при нынешней системе принятия макроэкономических решений действительно приводит к неоправданной переоценке акций, значит, эта система будет изменена в ходе демократического процесса". Речь в Джексон-Хоуле, возможно, действительно была не оправданием, как многие решили, а признанием бессилия, признанием того, что глава центробанка в современной экономике не такая влиятельная фигура, как все думают. Репутации будущих глав ФРС - если им не удастся заполучить более прямых рычагов контроля над рынками - точно так же будут подниматься и падать вместе с индексом NASDAQ. "Судьба главы ФРС переменчива так же, как и судьба любого публичного политика. Если вы принимаете похвалу за солнечные дни, то вам никак не удастся опровергнуть тех, кто критикует вас за сезон дождей", - говорит Барни Фрэнк.