Банки могут сами начать реформу
Практически все подходы к реструктуризации банковской системы, которые сейчас обсуждаются, сводятся к одной простой мысли - найти средства в бюджете, расписать их в бюджете 2002 г. отдельной строкой и по никому не ясной процедуре поделить их между некими коммерческими банками. Но опыт прошедших лет свидетельствует о том, что административными решениями экономические проблемы не лечатся.
В 1999 г., когда для АРКО было выделено из бюджета 10 млрд руб., логика реформаторов была примерно такая же. Но сколько бы средств государство ни перекачало из бюджета в банковские пассивы, монетизацию ВВП этот подход не изменит.
Вот цифры: денежная база в июле 1997 г. превышала 160 млрд руб. (почти $30 млрд), а остатки на корсчетах коммерческих банков приближались к 80 млрд руб., или были более $14 млрд по действовавшему тогда курсу. Сейчас мы имеем остатки на корсчетах коммерческих банков в 80 - 90 млрд руб. (или около $3,5 млрд), а денежная база составляет 580 - 600 млрд руб. (около $20 млрд), что несопоставимо с ВВП в 9,0 - 9,2 трлн руб. этого года. Очевидно, что в нашей экономике по-прежнему сохраняется монетарный кризис, причем решить эту проблему пока никто не в состоянии. А экономика испытывает острую нехватку оборотных средств и длинных денег.
Поиск альтернативных подходов к вопросу банковской реструктуризации становится неизбежен. Если банковская система, за исключением Сбербанка, не способна создать длинные и доступные предприятиям инвестиционные ресурсы, то эту проблему должен решать Центробанк, другого эмиссионного центра у нас нет.
Но опыт подобных операций у Центробанка практически сплошь негативный. Так называемые стабилизационные кредиты, которые Центробанк выдавал коммерческим банкам в предшествующие годы, почти всегда оказывались невозвратными. Достаточно вспомнить февральскую и августовскую (до кризиса) инъекции ЦБ в Инкомбанк и СБС-Агро, причем каждый раз по 650 млн руб. (напомним, это более $100 млн) каждому из банков. На пользу банкам эти вливания не пошли, они все равно обанкротились. А ведь были и кредиты осени 1998 г., которые в сумме приблизились к 20 млрд руб. И их судьба оказалась примерно такой же, достаточно вспомнить пример Мост-банка.
И все же проблема кредитной эмиссии Центрального банка не кажется неразрешимой. После кризиса 1998 г. на банковском поле взошла новая поросль коммерческих банков, которые до кризиса были банками "второго эшелона". Их названия никогда не были на слух, они не останавливали свои операции, не замораживали счета клиентов, не продавали недобросовестным налогоплательщикам "налоговые" индульгенции, не выводили активы в бридж-банки. Эти банки зарабатывали на кредитах реальному сектору. Если они создадут своего рода страховой пул взаимного гарантирования возвратов кредитов, полученных у ЦБ, то у последнего не будет серьезных аргументов, чтобы не кредитовать банки из этого пула.
Понятно, что недоверие в банковской системе также достаточно велико. И если банки, о которых мы говорим, смогут его преодолеть в отношениях друг с другом, им придется пойти еще дальше - вести свой собственный внутренний аудит для банков-членов. Ведь никому из членов этого сообщества не захочется платить из собственного кармана за разгильдяйство, ротозейство или злонамеренность другого.
На мой взгляд, крайне важным следствием создания такого инвестиционного механизма будет то обстоятельство, что эти банки, став важнейшим элементом финансовой системы, имея возможность кредитовать промышленность длинными деньгами, сами начнут распространять среди своих заемщиков принципы законопослушания, финансовой и налоговой прозрачности, выдавливания из обычаев хозяйственного оборота сомнительных операций.
Непрозрачных заемщиков кредитовать на длительный срок крайне рискованно. Рано или поздно налоговые инспектора примутся за них всерьез. И тогда невозврат кредита (после доначислений налогов, пеней и штрафов) станет почти неизбежен. Следовательно, и спрос с заемщиков со стороны банков будет разительно отличаться от того, что сейчас происходит в этой сфере. Ведь краткосрочное кредитование - это для заемщиков зачастую возможность уклониться от своих налоговых обязанностей.
Макроэкономические последствия предлагаемой меры достаточно очевидны. Во-первых, это рост монетизации экономики, без которого невозможен ни рост налоговых поступлений, ни смягчение проблемы нехватки оборотных средств у предприятий. Во-вторых, это решение давней проблемы плохого качества внутренней структуры М0. Из денег вне ЦБ на безналичные, т. е. остатки на счетах коммерческих банков, приходится не более 15%. А желательно бы иметь обратную пропорцию, чтобы наличные в М0 составляли не более 15 - 20%, как в большинстве развитых стран. Это есть реальное проявление роста прозрачности предприятий на макроэкономическом уровне.
О рабочих местах, росте производства, налогах и т. д. можно не распространяться. Здесь положительные последствия очевидны.
Минусы у предлагаемого мною третьего цикла банковской реформы есть. Монетизация ВВП не может расти безгранично, рано или поздно попытки ее насильственного подъема обернутся инфляцией. Но это станет проблемой даже не завтрашнего дня. Кроме того, нет ни одного капиталистического государства, сумевшего ее избежать. Но если быть к этому заранее готовым, можно в значительной степени сгладить последствия. Третий цикл банковского реформирования неизбежен, вопрос в том, насколько готово к нему наше банковское сообщество, и главным образом Центробанк.
Автор - председатель парламентского объединения "Деловая Россия"