"Бытовая жизнь порой кажется виртуальной"
Юрий Башмет отправился в долгосрочное турне по Японии, Сингапуру, Таиланду, где пройдет "Башмет-фестиваль". Перед отъездом он ответил на вопросы "Ведомостей". - Многие композиторы, в том числе Альфред Шнитке, Софья Губайдуллина, Гия Канчели, посвящали вам свои произведения. Дружеские отношения с современным композитором, которого вы исполняете, для вас обязательны? - Отношения могут быть нейтральными, могут - очень близкими. Мой друг, замечательный композитор Александр Чайковский, написал уже второй концерт для альта. Мы по-дружески можем обсуждать что-то, и это чудесно. Если бы не дружба, в этом концерте наверняка бы не было каденции для электроскрипки. Саша приехал ко мне в гости на дачу перед премьерой в Большом зале Консерватории. Сидим, скромно ужинаем, водку попиваем... Потом пошли в бильярд играть. Мы дилетанты-фанаты. (Это распространенная страсть среди моих друзей. Вот только у Никиты Сергеевича Михалкова выигрывать нельзя - очень азартный.) И я ему рассказал, как в Токио в магазине Yamaha увидел электроскрипку. И подумал: у меня в бильярдной есть синтезатор, ударная стойка, клавишные, брат недавно подарил бас-гитару. И мне захотелось такую скрипку - как дорогую игрушку. Я ее купил в дополнение ко всей этой электронике. И вот в процессе игры в бильярд с Чайковским появилась идея сыграть на электроскрипке каденцию в альтовом концерте. Саша по моему заказу написал концерт в пяти стилях. Каденция напоминала ресторанно-танговую музыку. Саша (он сам может прекрасно играть джаз) подыграл, я попробовал исполнить эту часть на электроскрипке. И решили: на концерте она будет лежать рядом и в нужный момент я просто временно заменю альт. Не будь мы близкими друзьями, так и остался бы концерт чисто альтовым, а так появилась дополнительная изюминка. Но это - редкость.
- Бильярд - это ваш любимый вид спорта? Вы обычно выигрываете? - Мы с Михалковым играем примерно на одном уровне, кому сегодня больше повезет - тот и победит. Никита - мой сосед по Николиной Горе, он построил себе потрясающе красивый дом, настоящую усадьбу. Теперь у него тоже есть профессиональный большой бильярд, как у меня. Когда его только установили, распечатали, он сказал: "Моя мечта, чтобы первый удар был твой. Вот желтый шар". Я отказывался в пользу хозяина, он настаивал. В результате я ударил - и сразу положил этот шар. Надо было видеть выражение его лица. - Что для вас Николина Гора? - В Москву я приехал из Львова, поступил в Консерваторию. Столица была невероятно важна для жизни и карьеры музыканта. Иначе вряд ли бы что-то вообще состоялось. А на Николину Гору впервые попал, приехав в гости к другу и коллеге альтисту Дмитрию Шебалину, игравшему в Квартете имени Бородина. Он немного мне покровительствовал. На Николиной Горе мы тогда провели несколько замечательных суток: совершенно покоренный окружающей красотой, я остался ночевать. Николина Гора означала принадлежность к определенному слою элиты. Русский Беверли-Хиллз - вот что это такое. В Николиной Горе, как в капле, отражаются все пертурбации, трагедии и парадоксы нашего времени. Сколько там своих историй, достойных пера романиста! Например, история так называемой дачи Вышинского - про двух старушек-подружек. Одна из них - дочь прокурора Вышинского, другая - дочь прежнего хозяина этого дома Серебрякова. То есть одна - дочь палача, другая - жертвы. С наступлением перестройки и возвращением всех старых прав у дачи фактически оказались две хозяйки. И одинокие старушки, поднявшись над страшными обстоятельствами своих семейных драм, решили ничего не делить, жить вместе и помогать друг другу. Здесь вся наша история. - Вы придумали когда-то "Вокзал мечты", где в неформальной обстановке собираются близкие вам музыканты и артисты. Как сейчас обстоят дела с передачей? - Мы продолжаем. А ведь поначалу я отказывался. На "Вокзал мечты" приходили знаменитости или молодые, которым еще только предстояло сказать свое слово. Там царила уникальная атмосфера. Боже мой, кто только у нас не появлялся! Представляете, Смоктуновский и Ефремов, разыгрывая пьесу про Баха и Генделя "Возможная встреча", импровизировали: "Башмета слушаете? " - "А кто это? " Меня долго мучили слухами о том, что я прообраз героя романа Владимира Орлова "Альтист Данилов". Устав доказывать, что это не я, я пригласил в передачу и писателя, и его друга-музыканта (настоящего прототипа, альтиста из Большого театра). В течение всей программы я доказывал, кто есть кто, и демонстрировал наши очевидные различия. Орлов очень интересно рассказывал о создании романа. И вот в финале он встает и преподносит мне подарок - 36-е издание романа "Альтист Данилов" на японском языке - со словами: "В Японии вас очень любят, поэтому попросили разрешения поместить на обложку ваш портрет. И поскольку я считаю, что альтист Данилов - это отчасти вы, я дал согласие". Круг замкнулся.
- Что для вас ваш альт? - Ровно тридцать лет этот инструмент в моих руках. Я купил его студентом 1-го курса Консерватории. Помог мне его найти мой первый профессор Вадим Васильевич Борисовский, основоположник советской альтовой школы. - Наверное, альт стоил страшно дорого для студента? - Были деньги, оставшиеся от моих гитарных приработков. Мама не хотела, чтобы я работал, а я выглядел старше, носил усы и играл на гитаре за деньги на танцах. И однажды, когда мама искала мне рубль на школьный завтрак, сердце мое не выдержало: в карманах было рублей 300 - 400, заработанных на дискотеках. И я во всем признался. "Хорошо, только папе не говори", - ответила мама. В тот вечер я принес домой торт и шампанское. Альт стоил полторы тысячи рублей, полмашины. Пятьсот выделил дедушка, остальные папа одолжил у знакомых, потом год отдавал. Мой альт - инструмент уникальный. Не думаю, что это самый великий альт на земном шаре, но уверен: он подходит мне больше, чем какой-либо другой. Это одушевленный предмет. Например, когда я в том же футляре вожу еще и скрипку, он хуже звучит, обижается. Однажды альт упал у меня с крыши "запорожца" на скорости 80 км/ч. Разрезая пыль на Ленинском проспекте, несся, как ракета. Я остановился, побежал назад и, как в кошмарном сне, видел, как открылся светофор и на мой альт ринулась лавина набирающих скорость машин. И какая-то парочка, прогуливающаяся вдоль проспекта, успела подобрать его. Мужик отнес инструмент на обочину и бросил его, так как футляр альта похож на обыкновенную сумку. Тут у меня сердце оборвалось во второй раз. Это могло быть хуже: старое дерево рассыпается от удара. Очень медленно я стал доставать его за гриф и понял: цел! Даже трещин не было, он потрясающе зазвучал с тех пор. - Может ли серьезный музыкант заниматься шоу-бизнесом, как это делают, предположим, три великих тенора? - После своего вечера в концертном зале "Россия" я слышал разные отзывы. Не каждый так может: и на фортепиано сыграть, и на альте, и на гитаре, и пригласить столь разных участников - от Кобзона до "Умирающего лебедя" и джазиста Бутмана с Михаилом Козаковым, который читал бы Бродского. Когда же меня пригласил Сергей Никитин участвовать в вечере памяти Булата Окуджавы, я спать не мог, сомневался. Решил рискнуть. И прошел буквально по лезвию: шаг в сторону - и ты уже играешь ресторанную музыку, шаг в другую - и ты холоден. Что это? Шоу? Не знаю. Разговоры о поп-музыке в применении к классическим музыкантам - от лукавого. "Ты сам свой высший суд". - Вы все время в черном. Что такое черный цвет в вашей жизни? - Я много играю, из 365 дней в году двести я в черном. Таким образом, концертные туфли - обувь вечерняя - становятся повседневными. Другую обувь 200 дней в году я не ношу. Моя любимая концертная одежда - свободная черная рубашка от Armani, похожая на блузу художника. Я купил ее - как просто красивую вещь - с Андроном Кончаловским в Лос-Анджелесе. Увидев ее, виолончелист Александр Князев объездил все магазины, нашел. Потом и другие приобрели такую концертную "униформу". Видимо, поэтому мне уже никогда эти рубашки Armani не попадались. - В свое время ваши длинные волосы были своеобразным вызовом Филармонии. Говорят, вы стрижетесь только у собственного мастера в Париже? - Когда мне было лет пятнадцать, в моде были Beatles. Длинноволосая прическа выглядела у меня естественно. Позже, когда я стал играть вместе с Рихтером, близкие советовали мне постричься. Я посоветовался с Рихтером, и он сказал, что, хотя и не любит длинные волосы у мужчин, моя прическа ему нравится. Только длиннее не стоит. Поскольку Святослав Рихтер был для меня критерием во многом, я уже сознательно не доходил до парикмахерской. - Не страдает ли творчество от ритма вашей жизни? - Времена меняются. Вот Рихтер очень не любил телефон, старался по нему не говорить. У Ростроповича есть мобильный, но он до сих пор не знает, как им пользоваться, какие кнопки нажимать. Перемещения по миру - часть нашей профессии. Несмотря на диски и телевидение, в нашу профессию входит живое появление на сцене. Когда находишься на орбите постоянных гастролей, надо закреплять прошлый успех и подтверждать его в настоящем. Мы, музыканты, импровизирующие на сцене, владеем машиной времени. Мне все больше становится интересна грань между виртуальным и реальным. Откровение и удача на сцене рождают у меня ощущение полноценного присутствия в жизни. Поэтому бытовая жизнь порой кажется мне виртуальной, а творческий процесс - моей настоящей жизнью.