«Подельники»: как убить Людоеда

В прокат вышел фильм «Подельники» – дебютный полный метр документалиста Евгения Григорьева. Роли ключевых персонажей в нетривиальной картине о кровной мести в пермяцком селе исполнили Юра Борисов и Павел Деревянко Биатлонист Петр (Юра Борисов, известный по фильмам «Серебряные коньки», «Бык», сериалу «Мир! Дружба! Жвачка!») со своей молодой женой Настей (Лиза Янковская, известная по сериалам «История одного назначения» и «Пропавшая») возвращается в родное село, затерянное в снегах, чтобы жить там и работать учителем физкультуры. По дороге от райцентра до дома в промерзшем тряском «пазике» Петр знакомится с местной знаменитостью – знахарем, уголовником и обладателем хищной злодейской харизмы Виктором по прозвищу Людоед (Павел Деревянко, известный по фильму «Салют-7», сериалу «Беспринципные»).

Вселившись в некогда родную, а ныне заброшенную избу, Петр затыкает щели, растапливает печку и с необъяснимым, честно говоря, оптимизмом готовится начать новую жизнь. Но поводов для спокойствия и оптимизма мало: в первую же ночь, выглянув в окошко, герой видит, как Виктор тащит по улице и бросает прямо перед его домом труп односельчанина. Утром Петр как-то не находит в себе решимости сообщить оформляющим труп полицейским об участии Виктора в этом происшествии. Да и остальные жители села тоже помалкивают, хотя все отлично знают, кто убийца. Один лишь 10-летний сын погибшего Илья (юный дебютант Ярослав Могильников) молчать не собирается и жаждет убить проклятого Людоеда. Немного помявшись и сделав лицо человека, на которого несомненно можно положиться, Петр предлагает малолетнему мстителю свою помощь.

«Подельники» – полнометражный игровой дебют документалиста Евгения Григорьева, снятый в селе Кын Пермского края. Зима, водка, бытовая разруха. Интернета нет, да и вообще ничего нет, кроме снега, – рисуя образ российской глубинки, Григорьев, кажется, собрал всю коллекцию дежурных стереотипов. Здесь есть даже медведь-шатун, неприкаянно слоняющийся по проселочным дорогам.

Будь «Подельники» социальной драмой о кромешной провинциальной жизни, такой подход, возможно, раздражал бы своей шаблонностью. Однако фокус в том, что режиссер как будто и не стремится к критическому реализму, расставляя иные акценты, прежде всего этнографические и сказочно-фольклорные. Традиционная для кино о «глубинной» России категория «хтони» в его картине по ходу действия все больше перестает быть затертой социальной метафорой и приобретает вполне буквальный, мифологический смысл.

Заснеженное село Григорьев изображает как мифологическое пространство, где мертвые не окончательно покидают живых, а животных врачует не ветеринар, но знахарь. Где мальчик, чтобы стать мужиком, должен суметь выпить стакан теплой свиной крови. Где даже обязательный памятник Ленину на сельской площади выглядит языческим идолом – уже не очень почитаемым, но все еще грозным.

Виктор – Людоед предстает не просто терроризирующим односельчан уголовником, а эдаким лешим, жестоким и шаловливым гением этого места, что в некотором смысле объясняет толерантность жителей к его выходкам.

Важную роль в картине играют местные дохристианские верования и похоронные обряды – то ли всамделишные, то ли (и скорее всего) выдуманные. Это роднит фильм с кинематографическими этнофантазиями Алексея Федорченко («Овсянки», «Небесные жены луговых мари»), что не случайно: Федорченко был художественным руководителем «Подельников» и продюсером прежних документальных работ Григорьева.

Григорьев тщательно выстраивает образную структуру картины, с усердием амбициозного дебютанта стараясь до краев наполнить смыслом каждую деталь. Промелькнувший в начале медведь сыграет свою роль в финале. Биатлониста Петра авторы заставляют всюду таскать с собой спортивное ружье – со слишком очевидным расчетом создать ироничную ассоциацию с ружьем Чехова, которое вроде бы обязано выстрелить, да вот почему-то все никак не стреляет.

Режиссеру отлично удаются гэги: начиная с трех колоритных старушек, регулярно вплывающих в кадр в ключевых моментах и выполняющих тут функцию античного хора, и заканчивая, например, забором, сколоченным из лыж. А актер Деревянко всю вторую половину фильма ходит в залихватской папахе, с удовольствием пародируя свою роль Нестора Махно в 15-летней давности сериале («Девять жизней Нестора Махно»), – не известно зачем, но выглядит и впрямь забавно.

Во всем этом цветущем и порой избыточном многообразии смыслов и аллюзий несколько теряется собственно сама история. К середине фильма сюжет противостояния нерешительного Петра и злодея Виктора начинает буксовать, как и сюжет мести мальчика Ильи. Есть проблемы и с логической стройностью сценария, причем уже начиная с завязки. Не очень понятно, например, как вышло, что родившийся в этих местах герой совершенно не знаком с местными верованиями, так что терпеливым односельчанам приходится все ему объяснять.

Нестыковки и провисания сюжета компенсируются на несюжетном уровне – яркими образами, сдержанной актерской игрой Борисова, эксцентричными клоунадами Деревянко и фольклорно-мифологической атмосферой.

Фильм будет интересен тем, кто любит нешаблонное российское кино, деликатно играющее восприятием зрителя. Кажущиеся в начале немудреной криминальной чернухой «Подельники» постепенно обрастают дополнительными смыслами и превращаются в жутковато-смешной рассказ, в котором проглядывают то «Гамлет», то вестерн, а социальное тесно спаяно с мифологическим.