Андрей Шаронов: «Сегодня в бизнес-школы приходят слушатели, которые не планировали учиться»

Ректором Московской школы управления «Сколково» Андрей Шаронов стал в 2013 г. Отцы-основатели школы выбрали именно его среди многих за опыт работы в бизнесе и властных структурах, а также за неукротимую тягу к самообразованию. Сегодня Шаронову предстоит корректировать курс школы, приспосабливаясь к новым экономическим условиям и новым запросам слушателей.

– Долгое время считалось, что бизнес-образование, и диплом MBA в частности, интересуют прежде всего управленцев, желающих улучшить свои карьерные преимущества в качестве наемного менеджера. В нулевых в западные бизнес-школы был большой приток предпринимателей, под которых ведущие учебные заведения специально перестраивали программы. В последние годы бизнес-школы все чаще интересуются политикой и международными отношениями. По вашим наблюдениям, меняются ли сегодня в России мотивы людей, желающих получить бизнес-образование?

– Российское бизнес-образование как индустрия эволюционно отстает от западной просто в силу своего возраста, и уровень проникновения культуры бизнес-образования в нашей стране существенно ниже, чем на Западе. Хотя и на Западе имеются значительные различия между странами: есть страны с более длительными традициями бизнес-образования, прежде всего англосаксонская культура, Великобритания и США; есть страны, где эти традиции не так распространены, например экономически очень развитая Германия. Испания сегодня очень быстро наращивает эту культуру, во Франции существует пока единственная общепризнанная международная школа, нацеленная на весь мир, Insead.

По сути, сам по себе формат бизнес-образования – обучение на основе кейсов конкретных компаний – был выработан в самом начале прошлого века, когда была основана Гарвардская школа бизнеса. Нам еще догонять и догонять. В целом бизнес-образование возникло как способ обучения наемных менеджеров, которых в основном и можно увидеть среди слушателей западных бизнес-школ. Если говорить о бизнес-школе «Сколково», учрежденной предпринимателями и их собственными компаниями, то в силу своего происхождения и заложенной в основание школы идеи в ее фокусе – развитие предпринимательской культуры как в корпорациях, так и в частных компаниях. Именно поэтому среди наших слушателей больше владельцев бизнесов. Например, в некоторых группах Executive МВА доля собственников бизнеса достигает 60%, тогда как, например, в Гарварде их всего 7%.

– То есть в России среди желающих получить MBA предпринимателей больше в принципе? Или это некая сколковская особенность?

– Это, скорее, особенность нашей бизнес-школы. Что еще важно: в англосаксонской культуре для менеджера, достигшего определенного профессионального уровня, практически обязательно иметь степень МВА или PhD как подтверждение его высокой квалификации. А вот для других культур это не имеет решающего значения. Россия как раз относится к последним – у нас это не является необходимостью, без которой менеджер прекратит свой карьерный рост, что, конечно, сказывается на спросе на бизнес-образование (и, как следствие, на качестве его предложения тоже).

– Справедливо ли говорить о том, что сейчас в бизнес-школы потянулись чиновники и госслужащие – как в Европе, так и в России?

– Безусловно, наличие степени MBA престижно для чиновника, особенно работающего в ведомстве с экономической или финансовой политикой. Но все же, если говорить о Европе, эта тенденция варьируется в зависимости от страны. Например, в Германии, где очень хорошо развита система обучения для госслужащих, я не знаю случаев, когда чиновники проходили бы обучение в бизнес-школах.

Что касается России, исходя из опыта нашей бизнес-школы, у нас в группах Executive МВА учатся слушатели, которые являются государственными служащими, в том числе довольно высокого уровня – заместители министра, вице-мэры, но их количество совершенно не критическое, это все же единицы. Некоторые из них в принципе не оставляют для себя возможность поменять карьеру государственного служащего на предпринимательскую. Но есть и такая категория слушателей, которые рассматривают для себя обучение в том числе как тестирование возможности серьезного изменения жизненной стратегии и профессиональной траектории, в том числе через знакомство с предпринимателями, с которыми они оказываются за одной партой. В этом смысле я считаю такую смесь в группе очень полезной, потому что люди учатся друг от друга, смотрят на разные культуры – чиновничью и предпринимательскую, это дает возможность лучше понимать эти два мира.

– В прошлый кризис много говорили, что обучение по программам МВА – это такое место, где люди предпочитают в кризис пережидать плохие времена, повышая свой потенциал, свои возможности, и таким образом бизнес-школы якобы получали приток спроса и слушателей и т. д., бизнес шел вверх. Как сейчас обстоят дела, на ваш взгляд?

– Во-первых, существует гипотеза о глобальных тенденциях, что в кризис количество слушателей в бизнес-школах увеличивается (естественно, в тех странах, где бизнес-школы занимают заметное место). У нас, поскольку уровень проникновения бизнес-образования и его культуры на порядок отличается от развитых стран, мы видим лишь некоторые следы такого тренда. Сегодня на дипломные программы бизнес-школы, такие как MBA, Executive MBA, «Практикум для директоров», «Стартап Академия», приходят слушатели, которые не планировали учиться, но кризис их к этому подтолкнул. Один из мотивов связан с тем, что экономическая ситуация сложная и непредсказуемая, это затрудняет инвестиционную деятельность, высвобождается время, чтобы осмыслить себя и ситуацию, получить интеллектуальную перезагрузку. С другой стороны, у нас затормозилась работа с клиентами, которые планировали учиться, но теперь в силу кризиса не могут себе этого позволить по материальным соображениям.

А если говорить о текущей структуре интереса со стороны клиентов к бизнес-образованию, то в кризис резко теряют актуальность темы, связанные со стратегией, освоением новых рынков, разработкой новых продуктов. Все бросаются в операционную эффективность и думают о том, как сэкономить и сохранить тот бизнес, который есть сегодня. Компании малого и среднего бизнеса, от которых мы сегодня отмечаем усиление спроса на бизнес-образование, хотят получить максимально практичные ответы на свои вопросы, готовые решения. Их запросы в основном касаются процессов выстраивания команды, построения финансовой и организационной модели, понимания роли лидера в бизнесе.

– Как «Сколково» реагирует на кризис? Меняете ли свою ценовую политику? Предлагаете ли новые программы или продукты в этой связи?

– Мы стараемся быть гибкими, в том числе и в отношении цен. В дипломных программах мы связаны с большим количеством валютных затрат, поскольку у нас преподают профессора ведущих западных бизнес-школ. Поэтому мы не можем управлять этими издержками, не снижая планку качества. Это принципиально. Что касается рублевых затрат, мы, конечно же, как все, утягиваем пояса и стараемся быть гибкими по цене. У нас появилась более гибкая система скидок, связанная как со способами оплаты, так и с количеством людей, которые приходят к нам учиться из одной компании.

– А насколько, если не секрет, подорожало для вас как для школы привлечение западных профессоров?

– Все наши финансовые взаимоотношения с профессурой зафиксированы в валюте, вот и считайте. Подавляющее большинство наших профессоров лояльны к школе и отказались от какого-либо повышения, понимая ситуацию.

– Какую часть составляют иностранцы среди ваших профессоров?

– Среди профессоров количество иностранцев приближается к 90%. Но западные профессора являются не единственным источником знаний для наших слушателей. Вторая категория преподавателей, которые работают с ними, – это практики, носители практических компетенций, обладающие масштабным опытом ведения бизнеса в России и готовые этим знанием поделиться. Это и успешные предприниматели, и яркие личности из сфер культуры, искусства, государственного управления, которые интересны с точки зрения своих достижений, своего жизненного пути. И третья категория – это модераторы, менторы, бизнес-тренеры, которые сопровождают проектные работы. Все формы обучения у нас связаны с разработкой собственных проектов, будь то дипломные или корпоративные программы. И это занимает у слушателей не менее трети учебного времени.

– Кстати, по поводу коучинга: правда ли, что коучинг теряет былую популярность, так как люди более заинтересованы сейчас в каких-то базовых знаниях?

– Мне кажется, это два разных рынка, они не являются сообщающимися сосудами и потому не воюют за одного и того же клиента. Коучинг в значительной степени привилегия уже состоявшихся руководителей или собственников бизнеса, и это дорогое удовольствие, поскольку речь идет об индивидуальном сопровождении, развитии персональных компетенций и личности в целом. Молодые специалисты, менеджеры, скорее, выбирают для себя более доступные и понятные программы, связанные с получением необходимых знаний.

С учетом того что у нас эти рынки не особо развиты, здесь все равно существует долгосрочная тенденция к росту. Количество профессионалов, которые видят для себя ценность в бизнес-образовании и, соответственно, становятся клиентами различных школ и образовательных курсов – от однодневных открытых программ до двухлетних МВА, Executive МВА, на мой взгляд, будет только расти. Хотя сейчас эта тенденция и подвержена влиянию кризиса.

– Что касается коротких образовательных программ российских бизнес-школ, то в сети сейчас все чаще мелькают объявления о неких мини-МВА, где предлагается обучаться от четырех до восьми месяцев, причем чуть ли не заочно. Что это за МВА-программы?

– Это не МВА-программы, после них слушатели не получают диплом магистра установленного образца бизнес-образования. Они получают дипломы повышения квалификации, что не является стандартом МВА, который придуман не нами и включает обязательный набор дисциплин с обязательным объемом знаний. Что касается коротких программ повышения квалификации, то мы видим рост интереса к ним, потому что они дешевле, компактнее. С другой стороны, люди, которые никогда не пробовали, что такое бизнес-образование, предпочитают иногда начать с более легкой версии, чтобы понять, насколько это им подходит. И очень часто после этого люди приходят уже на более длинные и более дорогие программы, включая дипломные программы МВА, Executive МВА.

– В сентябре восемь ведущих российских вузов запускают открытую образовательную онлайн-платформу. Есть ли у вас практика или планы предоставления онлайн-образования?

– И да и нет. У нас пока нет собственных онлайн-курсов, но мы серьезно думаем о том, чтобы выпустить свой продукт для российского рынка. Мы видим, что из 15 ведущих бизнес-школ мира по рейтингу Financial Times 12 имеют свои онлайн-курсы и активно распространяют их в сети. Рынок фантастически быстро развивается, количество пользователей по всему миру растет с каждым днем. И нам тоже интересно встроиться в этот тренд. Но это длинная история – у нас очень сильные конкуренты и уже очень насыщенный рынок. На сегодняшний день мы включаем в наши дипломные программы МВА, Executive МВА так называемый pre-reading – материалы, которые слушатели должны прочитать до встречи с профессором, до очных курсов. И эти материалы мы делаем как раз на основе существующих онлайн-курсов ведущих бизнес-школ, на которые покупаем права и индивидуальные лицензии.