Что лучше: служить или путешествовать?
Доводилось ли вам замечать, что одни люди находятся в вечном поиске, в то время как другие определяются раз и навсегда? Одни без конца ищут свое предназначение, компанию, вторую половину, религию, свою страну - и почти никогда не находят, а другие с какого-то момента точно знают, кто они, где и с кем. За этим различием стоят две макромодели жизни: первая называется «Путешествие», вторая - «Служение».
Человек, склонный к Служению, глубоко привязывается к объекту выбора, верит в идеи и цели, жертвует всем ради воплощения этих идей, причем ход времени и масштаб жертвы лишь укрепляют его привязанности. Этот человек действительно служит - служит компании, семье, религии, стране.
Человек Путешествия, напротив, ни к чему не привязывается, он любознателен, ценит впечатления, а каждый день, проведенный с кем-то и где-то, повышает его неудовлетворенность и желание двинуться вперед. Такие люди меняют страны и нигде не чувствуют себя дома (впрочем, у них нет никакой потребности в доме), меняют семьи, осваивают новые профессии, опробуют все религии и практики мира.
В прошлые века человек Служения выбирал себе объекты служения еще в детстве: уже со школьных лет он точно знал страну, профессию, а нередко и свою суженую, которым будет служить до самой смерти. Современная жизнь сложнее, а потому основное служение довольно часто оказывается посвящено второму, а не первому объекту выбора. В школе хотел быть ученым, уже начал было вкладываться в освоение профессии, но жизнь изменилась, пришлось стать бизнесменом - и вот именно этому бизнесу посвящается вся взрослая жизнь. Ключевой признак, позволяющий распознать модель Служения, - реакция человека на такие изменения: человек Служения воспринимает их очень тяжело, как трагедию. Необходимость сойти с пути науки и перейти в бизнес становится для него тяжелой личной драмой. Также драматично человек служения переживает разрыв с семьей и вторая семья у него, как правило, остается на всю жизнь. Если он вынужден покинуть свою страну, это оборачивается для него глубоким кризисом - но ко второй стране он, скорее всего, со временем привяжется всерьез и будет считать ее своей настоящей родиной.
Человек, живущий в модели Путешествия, напротив, проходит через изменения легко. Для него тяжелы периоды стабильности - они снижают настроение и подталкивают к депрессии.
До середины ХХ в. легитимной была только модель Служения - царю, обществу, вере. Люди Путешествия, безусловно, существовали, но воспринимались как неправильные (Онегин, Печорин).
В середине ХХ в. - с появлением битников, романа «На дороге», а затем уже и хиппи - жизнь-Путешествие сначала была оправдана, а затем и романтизирована. Однако подобно тому, как традиционная культура отрицала модель Путешествия, контркультура принялась обличать людей Служения, считая их ограниченными консерваторами и мещанами. Осознать, что ни одна макромодель не лучше другой, и принять равное право обеих на существование - дело будущего.
Да, человек Служения может достичь в жизни большего, плоды его труда масштабнее, он чаще является альтруистом и улучшает жизнь других. Человек Путешествия больше сосредоточен на собственных эмоциях, впечатлениях, для него самоценен поиск. Среди людей Путешествия мы чаще найдем маргиналов и авантюристов. Однако с точки зрения внутреннего счастья, самореализации, глубины познания мира эти люди могут быть ничуть не менее успешны, чем их братья и сестры из лагеря Служения.
Безусловно, описания, которые я привожу, относятся к краям шкалы - я специально даю несколько утрированные портреты. Конкретный живой человек может тяготеть к одному из полюсов, но иметь менее выраженные черты. При этом чем ближе человек к середине, тем слабее будет его самореализованность, поскольку эти две модели несовместимы. Свобода не уживается со служением, а привязанности не дают с кайфом путешествовать.
Модель жизни закладывается в самом раннем детстве. Возможно, на нее влияют родительские «послания», наблюдение и впитывание их образа жизни. Однако есть аргументы за то, что эта макрохарактеристика является наследственной - связанной с инертностью или, напротив, гибкостью психических процессов.
Сказанное, впрочем, не отменяет, а лишь оттеняет еще одну закономерность: у человека всегда есть мелкая теневая сторона, противоположная основной модели жизни. Даже у самого ярко выраженного путешественника, меняющего в своей жизни все, включая внешний вид и имя, как правило, есть один якорь, одна зона неизменности. Это может быть какой-то пустяк - скажем, «фенечка», которую он не снимает с руки никогда, где бы и с кем ни оказался. А у самого привязчивого человека Служения должна быть зона гибкости, хотя бы одна - пусть крошечная - полянка для эксперимента.
Модель жизни - столь глубинная характеристика, что спорить с ней бесполезно. Можно заставить левшу есть и писать правой рукой, но это перекроет источник его творчества и с большой вероятностью породит неврологические проблемы. Мы должны разрешить себе (и окружающим) быть теми, кто мы есть, - осознать свою подлинную модель и последовательно воплощать ее в своих выборах и поступках.