Урок 4. Исследовательский университет – это исследования мирового уровня. А это, в свою очередь, исследователи мирового уровня. И политика в отношении найма и продвижения таких людей должна быть основана на внешней экспертной оценке их результатов. Экспертной не в том смысле, что для нее привлекаются «независимые» эксперты, а в том смысле, что оценка дается академическим рынком, принимающим (или не принимающим) статьи, доклады, результаты проектов. Соответственно, контракты, которые заключаются с такими людьми, должны быть основаны на такой оценке результатов.
Руководство китайских университетов планомерно проводит политику ценовой дискриминации в отношении преподавателей и исследователей – по уровню перспективности и качества их текущей деятельности. Люди, публикующие статьи в ведущих академических журналах, находятся на специальных контрактах, выплаты в рамках которых в разы выше оплаты обычных преподавателей того же факультета. При этом значительная часть дополнительного финансирования таких контрактов выделяется университетам центральным правительством.
В России необходимость такой политики, как нам кажется, не осознана в самих университетах (дифференцированные контракты применяются буквально в нескольких) и пока никак не поддерживается сверху. В последнем послании президент Медведев, правда, уделил внимание этой теме, так что в ближайшие годы можно ожидать перемен.
Это не только проблема денег. Российским университетам также придется пойти на очевидную социальную напряженность. Она возникнет, когда молодые люди 25–30 лет, только что закончившие учебу в аспирантурах американских вузов, получат контракты, подразумевающие в разы большие, чем у профессоров, зарплаты, и в разы меньшую преподавательскую нагрузку.
Урок 5. Для того чтобы исследователи мирового уровня возвращались на родину, необходимы стимулы. И стимулы не только и не столько финансовые. Люди, для которых наука – дело жизни, не захотят возвращаться в условия, где этой наукой будет невозможно или очень сложно заниматься, даже если им посулить большие зарплаты. Сильные люди заинтересованы в работе в сильной академической среде. Понимая это, руководство китайских вузов пытается формировать команды, не допуская исследовательской изоляции и всячески поддерживая международные исследования. Но существует и та среда, которая культивировалась до этого. Для минимизации конфликтов такой академический «десант» в университетах Китая обычно высаживается в отдельные исследовательские подразделения. Две академические культуры до поры до времени существуют параллельно.
В России попытка «десантировать» приезжающих исследователей мирового уровня в «гущу академического сообщества» рискует вылиться либо в имманентные конфликты и оппозицию со стороны ведущих групп академических интересов, либо в мимикрию потенциально сильных людей под условия окружающей среды. Действительно, зачем писать одну статью в течение двух лет в надежде опубликовать ее в American Economic Review, если можно за год написать десяток статей в «ведущие российские журналы» и быть окруженным почетом и уважением.
Не менее опасны и бюрократические барьеры, связанные с приездом иностранных исследователей на постоянную работу в российские университеты – от получения квот на работу и рабочих виз до конкурсной поддержки исследований. Только что с большим трудом удалось остановить – уже в Думе – очередную инициативу исполнительной власти по ограничению возможности привлекать в Россию иностранных преподавателей. До сих пор у нас действуют нелепые для страны, заявившей своим приоритетом модернизацию экономики, квоты на привлечение иностранных исследователей.
Урок 6. Для исследовательского университета важна автономия и возможность принятия самостоятельных – академических и предпринимательских – решений. Возможность для университета вести хозяйственную деятельность на условиях значительных налоговых льгот не только приносит ощутимый доход (в 2004 г. в Китае действовало 4563 предприятия, управляемых университетами, принося им совокупный доход в размере 200 млн евро). Хотя среди вузовских предприятий есть и инновационные фирмы, основную часть доходов им приносят простые услуги – от общественного питания и медицинских сервисов до строительных и торговых фирм. Разумеется, бюджет недополучает фискальные доходы от такого рода «свободных экономических зон» вокруг университетских кампусов. При этом для Китая последствия гораздо более весомы, чем были бы для России: ведь бюджет КНР в своей основе формируется за счет налоговых поступлений от рядовых налогоплательщиков, а не от экспортных доходов. Тем не менее китайское правительство не боится «обменивать налоговую базу на развитие нужных секторов».
У «коммерческого пояса» китайских университетов есть еще одно полезное свойство. В перспективе это создает устойчивые связи между университетами и реальным сектором. А коммерческие каналы спроса на прикладные разработки, основания для которых рождаются в университетах, позволяют университетам более гибко реагировать на запросы рынка труда.
Урок 7. Выдающиеся результаты не даются без издержек. Быстрые результаты дает только мобилизационная стратегия (в противовес стратегии улучшения «по всем фронтам»). Как результат – новейшее оборудование, отличные библиотеки и классы для занятий в ведущих китайских университетах и... перенаселенные комнаты общежитий с туалетом на этаже и душем в специальном здании в центре кампуса. Денег, которые идут на годовую зарплату одного приглашенного профессора, с лихвой хватило бы на ремонт общежития. Однако есть «генеральная линия партии». Представители партийных органов, кстати, активно участвуют в принятии решений о направлениях расходования средств. В китайских университетах ориентация на внешне распознаваемые сигналы (одни высоченные ворота на въезде в новый кампус в Фудане чего стоят – каждый из столбов величиной с центральную башню университета Беркли) очень развита. И то, что к этим внешне распознаваемым сигналам относятся и статьи в лучших журналах, очень помогает развитию исследований.
В поведении российских вузов ориентация на сигналы тоже является характерной чертой. Только публикации в топовых журналах к ним пока не относятся.
Исследовательский университет характеризуется тем, что происходит внутри: исследователями, сильными студентами, образовательными программами, однако оценивается он через сравнение с другими вузами по внешне оцениваемым, сравнимым и прозрачным показателям. Именно сравнение себя с другими дает основания для роста. Поэтому рейтинги, как бы к ним ни относились, очень важны.
Можно придумать свой рейтинг и оказаться в нем на лидирующих позициях. Это несложно, достаточно построить методику расчета таким образом, чтобы в максимальной степени использовать имеющиеся (при этом не обязательно свидетельствующие о качестве) особенности своего вуза и национальной системы образования. Скажем, ориентируясь на большой размер вуза, считать совокупные, а не средние показатели – в частности, не среднее количество публикаций на сотрудника, а общее количество работ. И учитывать не только работы в лучших мировых журналах, но вообще все публикации, коих у преподавателя обычного российского вуза, как правило, значительно больше, нежели у профессора престижного американского университета. Однако что это даст, кроме деструктивного чувства самоуспокоения? Гораздо более показательный сигнал и мощный внешний вызов дают наши места в «чужих» рейтингах.
В начале ноября шанхайский университет Цзяо Тун обнародовал рейтинг исследовательских университетов за 2009 г. В 500 лучших мировых университетов попали 18 университетов Китая, пять университетов Гонконга, семь университетов Тайваня. Россия догнала в этом рейтинге (а не, как намечалось, по темпам роста ВВП) Португалию – каждая из стран представлена двумя университетами.
Далеко не очевидно, до какой степени российским университетам целесообразно скрупулезно копировать опыт китайских коллег: мы вряд ли готовы усиливать мотивацию студентов за счет резкого увеличения селективности и сокращения доступа к высшему образованию для молодежи или ставить наши университеты под жесткий партийный контроль. Да и вопрос возвращения вузам налоговых льгот при осуществлении хозяйственной деятельности вызывает большие споры. Очевидно другое – для того чтобы победить конкурентов и стать лучшими, нужно играть с этими университетами на едином поле глобального академического рынка, приняв общие для всех правила и стандарты качества. Выйти на то поле, на котором уже представлены университеты США, Англии, Франции, Сингапура, Австралии, Китая и игру на котором со стороны критично и с плохо скрываемой завистью комментирует «российская академическая элита».
Авторы – ректор ГУ-ВШЭ; директор по академическому развитию ГУ-ВШЭ