Артем Дервоед: «Загадка, как у меня получилось стать гитаристом»

Гитара – старинный инструмент, барочный, ровесник скрипки и виолончели, для него писали концерты Вивальди и Паганини, рассказывает Артем Дервоед, и великий скрипач был еще и прекрасным гитаристом. Но в современном своем виде гитара сложилась только в конце XIX в., поэтому популярность ее пока отстает от популярности смычковых струнных. Кроме того, гитарой называется множество весьма разных по звучанию и функциям инструментов, и Артем Дервоед подчеркивает, что он играет на классической шестиструнной гитаре.

– Играл. Электрогитара и рок-музыка пришли в мою жизнь как хобби. Вначале мы по воскресеньям собирались с друзьями в районной поликлинике и играли кавер-версии известных песен. Следующий коллектив назывался «Фигуры перед зеркалом», по Кастанеде (в книге «Активная сторона бесконечности» Карлос Кастанеда, американский философ и мистик, рассказывает учителю, дону Хуану, историю, как пожилая итальянская проститутка крутит фигуры перед зеркалом, разогревая клиентов; у Кастанеды ее танец вызвал прилив отчаяния и чувство одиночества. – «Ведомости»). Я там писал и музыку, и тексты. А третий и последний коллектив назывался Dirty MoleculAs («Грязные молекулы»). Он добился неплохих успехов, мы выступали в рок-клубах, на рок-тусовках, даже в Парке Горького, на каком-то огромном фестивале на 10 000 человек. Я играл на электрогитаре где-то до 2005 г. И так реализовывались мои композиторские амбиции.

– Никого. Для меня рок-музыка всегда была не про гитару, а про общее состояние, энергетику. Когда в 2005 г. наша последняя группа распалась, я долго скучал по рок-сцене, потому что там ты получаешь такие эмоции, которых нет в классической музыке.

Фестивали и Noize MC

– Рассказывать про разные виды гитары – цель моего фестиваля «Виртуозы гитары». В целом это фестиваль классической гитары, но периодически мы делаем вкрапления, чтобы люди услышали и современную, и барочную гитару. Чтобы люди узнавали: вот это барочная гитара, она выглядит так, звучит так. А вот это классическая гитара, она вот такая. А вот это гитара фламенко. Джаз на классической гитаре мы несколько раз показывали. В этом году покажем бразильскую семиструнную гитару.

Мы знакомим людей с миром гитары: с оркестром, соло, дуэтами гитар, гитарой в камерном ансамбле. Чтобы человек мог прийти и понять, что такое гитара на самом деле. Что классическая гитара – это не барды, не цыгане, не парни из подъезда. Цыгане прекрасны, невероятно одаренные. Просто совсем другой стиль. Чтобы не было вопросов: на чем ты играешь? На классической гитаре. А что это? Цоя играешь? Могу и Цоя, но это не оно. Классическая гитара – это про классическую музыку, это инструмент, которому более 300 лет.

– Он вырос из моих концертов в зале Чайковского. Сначала один солист-гитарист в концерте, остальное время играл кто-то другой или оркестр. Потом начались концерты полностью для гитары с оркестром – и полный зал, всем все понравилось. Так возникла идея создания гитарного фестиваля в зале Чайковского. И в этом году нам 15 лет. За это время он стал одним из крупнейших гитарных фестивалей в мире. 

– Фестиваль проводит Московская филармония. Поскольку я в этом фестивале с момента основания, то, конечно, чувствую ответственность за все. Хотя напрямую я отвечаю только за программу.

Это уникальный фестиваль – нет другого такого гитарного фестиваля в одном из крупнейших залов страны с участием одного из лучших оркестров страны. Все же Россия не Зимбабве, и у нас оркестры мирового уровня. И, конечно, я собираю лучших солистов со всего мира. У нас каждый год мировые премьеры, мы расширяем репертуар, заказываем новую музыку. И у нас всегда полные залы. 1505 мест в зале Чайковского, и почти всегда аншлаговое открытие и закрытие. 

– Он основан пять лет назад как фестиваль памяти Александра Пономарчука, моего друга, талантливого гитариста, который безвременно нас покинул. Я решил таким образом продвигать идею камерной гитарной музыки, потому что частая проблема гитаристов в том, что они видят карьеру только сольную, а это получается в лучшем случае у одного процента. А камерная музыка – это не солист и аккомпаниатор. Камерная музыка – это все участники ансамбля исполняют роли и солиста, и аккомпаниатора. Это про равноправие, про умение слышать, сотрудничать. Я решил с помощью фестиваля показать гитаристам, что так можно – есть репертуар, есть сцена. Это просветительский проект, с помощью которого мы расширяем гитарный репертуар. Мы заказываем новые сочинения современным композиторам, устраиваем премьеры.

Хороших исполнителей много. Но из них единицы могут потянуть карьеру солиста. В музыкальной сфере жесткий естественный отбор, он начинается с детства. Чтобы быть солистом, мало просто хорошо играть.

– Я бы не назвал это «толкаться локтями», но, чтобы быть на сцене, гастролировать, нужны разные качества. Я знаю людей, которые, съездив в первый тур, сказали, что больше никогда. Нужны железные нервы, крепкое здоровье, хорошая память, потому что многое из репертуара исполняется наизусть. Бойцовские качества. Коммуникабельность, потому что все-таки один в поле не воин. Поэтому, скорее, не толкаться локтями, а уметь притягивать правильных людей, которые поверят в дело, которое ты делаешь и в которое сам веришь. Кстати, гитаристу еще важно иметь крепкие ногти.

– Фестиваль «Золотые грифы» – общественный благотворительный проект, все бесплатно. Бесплатный вход для зрителей. Музыканты участвуют бесплатно.

– Нас познакомил коллега из компании Yamaha. Ваня в прошлом играл на классической гитаре. Я рассказал ему, что моя задача – знакомить людей с гитарой: инструмент достойный, но не такой популярный, как остальные классические инструменты. И я хочу сделать его популярным. Предложил: давай сделаем что-то совместное – у тебя хорошая большая аудитория, а тебе, возможно, будет интересно поучаствовать. И он согласился. Мы с ним все согласовали, и вот Noize уже стоит в программе Московской филармонии. В следующем году будем исполнять цикл композитора Марио Кастельнуово-Тедеско для гитары и чтеца «Платеро и я» по книге Хуана Рамона Хименеса. 

Детство и начало

– Это точно. Даже если человек не умеет играть на гитаре, научить его восьми аккордам можно легко. Для меня до сих пор по большому счету загадка, как у меня получилось стать гитаристом. Мне было года три, и я помню, что явно хотел играть, имитировал игру. У родителей было музыкальное образование, хотя никто из них не пошел по музыкальной линии. У меня семья советской научной интеллигенции. Мама – историк, папа – биохимик. Папа в детстве учился играть на баяне, а мама – на фортепиано. Но дома у нас не было инструментов, никто не играл. Классическая музыка дома не звучала. Где я мог услышать гитару? Пластинки. Родители очень любили Высоцкого. Ну и, наверное, телевизор.

И вот я имитировал игру на гитаре, вставал и играл. Умилялись все взрослые. У меня есть брат, на 10 лет меня старше. И в один прекрасный день он принес домой обыкновенную гитару Шиховской фабрики. Мне ее никто не давал, потому что все, что попадало ко мне в руки в детстве, ломалось. Меня реально боялись. У меня была проблема с детским садиком, я туда ходил в своей жизни две недели. Я не смог находиться в социуме, и социум не принял меня абсолютно. Мы друг друга возненавидели с первых же встреч. И в том числе потому, что все игрушки, которые попадали ко мне в руки, ломались. Брат не хотел, чтобы я сломал его гитару, и какое-то время не давал мне к ней прикасаться. Я вокруг нее ходил кругами, мучился. Помню, однажды он разрешил мне в его присутствии взять гитару. Я взял, положил ее себе на колени как гусли – не понимал, как ее держать. Бренчал по струнам, и помню, что ощутил такую благость невероятную, такой прилив счастья, что понял – вот оно! И я в этот же вечер сказал: «Мама, папа, я хочу научиться играть на гитаре, отведите меня!»

– Нет, более того, меня даже не отвратило то, что на прослушивании в музыкальной школе мне сказали, что у меня нет ни слуха, ни голоса, ни чувства ритма и вообще мне не надо заниматься музыкой в принципе. Я всегда был асоциальным типом. Сейчас я к этому проще отношусь, а раньше сильно не любил чужих людей. А на прослушивании какой-то чужой дядя, которого я не знаю, что-то мне говорит – спой песенку, простучи ритм... я впал в ступор и вообще не смог сделать ничего. И меня не приняли. Но я сказал, что все равно хочу играть на гитаре, давайте найдем место, куда меня возьмут. Я пошел в первый класс в 6 лет в Ростове-на-Дону. Мы жили на окраине города, за нашим домом уже только кукурузное поле и кладбище. Но в образовательной школе оказался кружок гитары, куда брали всех подряд. Учили семиструнной гитаре, но мне было все равно. Я тогда не понимал разницу, просто хотел учиться играть.

Получаться стало сразу, через полгода после начала обучения я уже играл на каком-то концерте. Потом мы переехали в Электрогорск в Подмосковье, там не было класса гитары. И я год не занимался. Только через год папа нашел школу в Орехове-Зуеве. Мама сказала, что будет возить. И так я начал играть на классической, шестиструнной гитаре. Потом мы переехали в Москву, и в Москве я сменил две школы. Но так ни одну и не окончил.

– Где-то лет в 11. Кто-то в один прекрасный день рассказал, что есть такая профессия – музыкант. И я подумал: о, я занимаюсь любимым делом и мне за это еще и деньги платят. А тут мама договаривается о прослушивании в частной музыкальной школе «Юные дарования». Я пошел на прослушивание, сыграл, они сказали: отлично, мы тебя берем. Только у нас нет класса гитары. Но это не проблема. У кого ты хочешь учиться? Я вспомнил, что, когда мы переехали в Москву, я попал на концерт Николая Комолятова и решил, что хочу у него учиться. Вот я и сказал, что хочу учиться у Николая Комолятова. Они говорят: хорошо. Сначала он не хотел со мной заниматься, потому что до этого никогда не занимался с маленькими детьми. Но послушал и сказал, если я готов отказаться от игр, футбола, девочек... Я сказал, что на все согласен. И мы начали.

Я там был единственный гитарист. Каждый месяц наша школа давала отчетный концерт в Рахманиновском зале консерватории. Я сразу попал на серьезную крутую сцену. Концерты были на спонсорские средства, зал всегда битком. И в этот же период я начал сочинять музыку. Даже есть архивная запись на телевидении 1990-х гг., мне 12 лет и я исполняю премьеру своего дуэта для скрипки и гитары. Музыка была очень жалостливая, «Романс» называлась. Она выбивала слезу у всех, и директор сказала, что, пожалуй, надо ходить с этой музыкой по спонсорам.

– Для нас все было бесплатно, все оплачивали спонсоры школы. Это был такой типичный проект новой России начала 1990-х гг. – богатый дядя дает деньги. Кто – не помню. На эти деньги учились многие талантливые дети.

– Я бы не назвал это проблемой. Что такое исполнительство классической музыки? Человек пытается ухватить мысли, чувства и переживания небесталанного композитора. Обычно эти мысли и чувства достаточно глубоки. И если в тебе нет этой глубины, ты не прожил какие-то моменты жизни, ты и не знаешь, о чем там говорится, и не знаешь, как об этом рассказать людям. Конечно, годы моего обучения в колледже были достаточно безумны. Помимо гормонов и других отвлекающих факторов я впервые оторвался от семьи. До этого я все время проводил дома. В детстве меня не выпускали одного гулять на улицу, потому что мы жили в неблагополучном районе Ростова, потом Подмосковья и позже в Москве – в Солнцеве. В начале 1990-х гг. это были самые настоящие джунгли, где я всегда очень сильно выделялся. Мне было страшно даже пройти по улице. Тогда было так: если ты прошел по улице и тебя не обули и не избили, значит, очень хороший день, реально повезло. В самом детстве я один не гулял, друзей практически не было, я всегда играл один в комнате. И в школе я не особо с кем-то общался. Школьные годы для меня тоже черная полоса жизни, там действительно всегда было ужасно. В школе меня все ненавидели, хотя до сих пор не могу понять, за что. Видимо, пацанчики на районе четко определяли: мы как все, а он будет жертвой.

А в колледже я ощутил, что попал ровно в противоположную среду. Меня вдруг все начали любить. Вообще все: однокурсники, однокурсницы, преподаватели. Только начальство недолюбливало, а со всеми остальными все было прекрасно. Наверное, это сильно способствовало тому, что я еще больше закрепился в музыке. Я понял, что это мое общество, моя тусовка – меня здесь любят, принимают. Я не такой, как все, но здесь это абсолютно нормально и приветствуется. А отвлекающие факторы... я ни о чем не жалею вообще. Чего я только в жизни не повидал, абсолютно безумные были истории. 

Гитара и Bentley

– Есть несколько мотиваций. Самая долгоживущая – ты делаешь, потому что не можешь не делать. То есть призвание. Это самая чистая, искренняя и правильная мотивация, которая двигает людей до самого конца, несмотря ни на какие финансовые сложности. Потому что классическая музыка по большому счету не про деньги. Она не сравнима, например, с нефтегазовой отраслью.

– Тоже совсем другие цифры. Сильно меньше. Поэтому нужна сильная мотивация, чтобы продолжать заниматься, когда денег нет. Музыканты очень долго учатся. Школа, училище, вуз, потом еще аспирантура, стажировки. И все это время музыкант не самостоятелен. Финансовая самостоятельность приходит позже, чем к сверстникам, которые занимаются чем-то другим. Мы все с детства играем на сцене, но это бесплатные концерты. Моя финансовая состоятельность и независимость пришли достаточно поздно. До этого меня поддерживали родители и брат. 

Многие мои однокурсники или коллеги ушли работать гитаристами неклассического профиля. Они играют на электрогитаре у известных певцов – Лепса, Михайлова и т. д. И я думаю, в целом это правильный выбор.

– Да недавно. Я сначала стал играть в Рахманиновском зале Московской консерватории, потом начал учиться и параллельно зарабатывал деньги в переходах на свои подростковые нужды. И тогда же я дебютировал в зале Чайковского. Мне было 17, по-моему.

– Мне это никогда не было интересно. Мне было интересно общение. Всегда. И меня соблазняло общение с интересными людьми, а ночные клубы мне скучны, там невозможно общаться, отвратительная музыка, накурено.

А заработать я всегда пытался, играя на гитаре. Я играл в переходах, в метро. Просто садился и играл свою программу. Помню какой-то Новый год, 31 декабря, у меня ни копейки денег, а хотелось всем купить подарки. Я пошел, сел в переходе на Охотном Ряду, поиграл несколько часов, заработал. Мне тогда родители давали карманные деньги, их, естественно, не хватало. А были вещи, на которые родительские деньги, мне казалось, тратить неправильно, – и я играл. И хватало на то, что было тогда интересно. Не на рестораны. Мы собирались и выпивали в каких-то дешевых забегаловках. Там было очень душевно, была отличная наша компания. Когда было тепло, то просто на улице собирались. Никогда у меня не было желания купить Bentley, и до сих пор нет. 

– Относительно. Но если сравнить со скрипками – нет.

– Ну да. Действительно, нормальный инструмент у меня появился примерно в 1995–1996 гг., уже в колледже. Родители купили. Пошли с Николаем Комолятовым, он помог выбрать гитару, и недорогую, и неплохую. На начальных этапах помогали родители. Позже помогал брат, он бизнесмен.

– У меня есть менеджер, я состою в агентстве, которое занимается не только моими концертами, но и в целом моей карьерой. Помимо концертов у меня много разных проектов, в том числе те два фестиваля. Я много работаю с современными композиторами. У меня каждый год возникает глобальный интереснейший проект. Плюс я занимаюсь педагогикой.

Гитара и концертные залы

– Непросто. Но мне всегда везло.

– Давайте не смешивать гитару и баян, они ничего общего между собой не имеют. В России есть отношение к гитаре как к народному инструменту. Но это баян – народный инструмент. Это только сейчас на нем играют серьезный репертуар. Гитара и баян – абсолютно разные истории. На гитаре играли во времена барокко. Бах, конечно, играл не на гитаре, он играл на лютне. Но это родственница гитары. Еще раньше существовала виуэла, прямой предок гитары. Во времена Ренессанса виуэла была очень популярным инструментом, на ней играли при дворе. Гитара – древний инструмент, из той же семьи, что и скрипка, альт, виолончель и другие струнные. Я ни в коем случае не ущемляю баян, это прекрасный инструмент, просто надо понимать, что яблоки не растут на дубе, а желуди не растут как морковь.

– Непросто, да. В филармонию я попал благодаря двум людям. Первый – мой профессор Николай Комолятов. Он меня отвел в филармонию и познакомил с Натальей Захаровой. Она тогда занималась планированием сезонов, абонементов. Он ей сказал: вот молодой, перспективный, может быть, как-то можно ему помочь. Она поставила меня в программу следующего сезона с [Аранхуэсским] концертом [испанского композитора Хоакина] Родриго в зале Чайковского и с концертом [Антонио] Вивальди в Большой зал консерватории. Естественно, от этого дебюта зависело все мое будущее. К счастью, всем все понравилось, и меня начали ежегодно приглашать на концерты с оркестром в зал Чайковского. Я показывал разные программы, и публике очень нравилось. Понимаете, проблема гитары в больших залах и на серьезных концертах в том, что очень мало тех, кто хочет рисковать. Люди не знают репертуара, не понимают, пойдет – не пойдет. А здесь человек рискнул и увидел, что публика воспринимает гитару прекрасно. Да, может быть, незнакомый репертуар, но музыка хорошая, красивая, и всегда выступления проходили на ура.

И точно так же происходило в других больших залах. Например, гитара нечасто звучит в зале Кельнской филармонии. Огромный зал, консервативная немецкая публика. Зал битком – 2500 человек, по-моему. После моего выступления весь зал аплодировал стоя. Это был незабываемый концерт.

– Гитарные страны – это фикция. Большое заблуждение думать, что, например, лучше всего на гитаре играют в Испании. Испания считается гитарной страной, потому что там есть жанр цыганского народного творчества – фламенко. Но гитара фламенко отличается от классической шестиструнной. Сейчас фламенко очень популярно, есть и японцы, играющие фламенко, и русские и т. д. Можно говорить, что Испания – страна гитары фламенко. Несмотря на то что классическую гитару тоже называют испанской, формирование той конструкции, которую мы сейчас знаем, происходило во всех европейских странах. У всех были свои нюансы, но все закончилось в конце XIX в., когда Антонио де Торрес сделал ту конструкцию, которую мы называем классической. Он собрал воедино все идеи и сделал инструмент, который действительно прекрасно звучал. Лучше на тот момент не звучало ничего. Да и, может быть, на данный момент тоже. Сейчас просто тенденция – делать гитару громче. Но вот гитары де Торреса – это классика. Говорить, что Испания гитарная страна – это примерно как говорить, что Италия – скрипичная страна. Везде играют на скрипках, и везде могут играть хорошо. Точно так же на гитаре. В каждой стране есть несколько гитаристов, которые играют очень круто.

– Абсолютно нормально воспринимают. Германия сейчас лучшая страна, чтобы получить музыкальное гитарное образование, на мой взгляд. Я тоже там учился. Германия – богатая страна, там либо бесплатное, либо очень дешевое обучение. И поскольку там хорошо платят, туда приезжают хорошие преподаватели.

– Любой, наверное. Самое главное – известность имени. Никакой неизвестный исполнитель не соберет «Олимпийский», даже если завесить весь город рекламой. Дальше – программа. И реклама. Но в целом мы, конечно, не выходим на стадионы.

– Я играл неоднократно в Светлановском зале. 9 июня я буду в большом зале «Зарядья» играть. Большой зал консерватории, зал Чайковского, все большие площадки, я их собирал.

– Я на конкурсах зарабатывал деньги. Вот вы говорите, взять гитару, пойти в клуб и заработать. А я брал гитару и ехал зарабатывать на конкурс. Мой первый конкурс был в 11 лет. Конечно, там еще не было денег. Потом был первый мелкий выигрыш, когда я почувствовал себя добытчиком и кормильцем, – выиграл видеомагнитофон. Мы жили достаточно скромно, у нас не было видеомагнитофона, и вдруг я еду на конкурс в Воронеж и получаю как премию видеомагнитофон. Тогда я чувствовал – мужик!

А дальше все разделилось на несколько этапов. Сначала ты пытаешься посмотреть других и чему-то научиться. Исполнительство на конкурсе сильно отличается от концертного, и к этому нужно привыкнуть. Понять, как это работает. Потом ты начинаешь показывать себя, зарабатывать имя, выигрывать призы. Это как казино. То есть ты заработал, думаешь, ага, я могу на эти деньги съездить еще на несколько конкурсов. Если у тебя где-то пять конкурсов в год, три выигрываешь – два проигрываешь, то будешь все равно в плюсе. Реально похоже на казино.

– По-разному. На начальных конкурсах просто подарки. Потом 1000 евро или долларов – поездку отбить. А потом начинаешь ездить на конкурсы, где 10 000 евро. К тому моменту у меня уже был боевой конкурсный репертуар. Я достаточно свободно себя чувствовал на конкурсах, уверенно. Меня знали. Я понимал обстановку. На конкурсы ведь одни и те же ездят. Ты познакомился, всех знаешь, понимаешь, кто что и как играет. Знаешь жюри, понимаешь, что этому ты нравишься, а этому нет. И тут уже начинается реальная игра. Я готовился к конкурсу – изучал список жюри, понимал, что с этим жюри у меня шансов никаких. Ну не нравлюсь я этим людям, и все, с этим ничего не сделаешь. В конкурсах все субъективно. Всегда найдется кто-нибудь, кто скажет: это было ужасно. Если я понимал, что это классное жюри, то ехал на конкурс. И жил очень неплохо, зарабатывал тут десятку, там десятку.

– Начальное музыкальное образование должно быть обязательным для всех. Я обязательно отдам детей в музыкальную школу. А дальше – как сами решат. Музыкальная карьера очень сложная. Это не про деньги и не про славу, а про постоянный ежедневный труд. Часто музыкальный мир не очень доброжелательный. Тем более я понимаю, как сложно быть ребенком человека, который в этой области чего-то достиг. Соревнование с родителями, мне кажется, нездоровая история. А найти себя в той же области, но не соревноваться – это нужно постараться. Мне кажется, задача родителей – предоставить палитру возможностей, дать попробовать. Почему часто дети идут по стопам родителей? Потому что не знают ничего больше. Я хочу быть как папа, потому что он большой и сильный. Я верю в папу, папа крутой. А если показать, что другой папа тоже крутой? Но музыкальное образование я бы ввел обязательно.