Дарья Домрачева, Уле-Айнар Бьорндален: «Самое страшное – первая победа»

Допинг не улучшает спортивных результатов – того же самого можно добиться упорной, последовательной тяжелой работой, утверждают восьмикратный олимпийский и 20-кратный мировой чемпион Уле-Айнар Бьорндален и его жена, трехкратная олимпийская и двукратная мировая чемпионка Дарья Домрачева. Интервью у них «Ведомости» брали еще в ноябре, но выходит оно именно в тот момент, когда допинговая тема в России звучит особенно громко.

Что кроме тяжелой работы? – Уж во всяком случае не застолье. Дарья вся загорается, когда начинает говорить о танцах! А Уле-Айнар Бьорндален слегка оживляется, когда речь заходит об автомобилях.

Дарья: Вы говорите, во время вождения автомобиля нужно обязательно себя сдерживать, соблюдать скоростной режим и проч. Но в биатлоне есть стрельба – и она обязывает тебя сдерживать себя. Важно находить в себе рычаг переключателя, чтобы с горячего гоночного состояния переключиться на абсолютно холодное для стрельбы – и потом моментально обратно на максимальную скорость. В детстве каждый и ребенок, и подросток сталкивается с соблазнами: потанцевать на дискотеке почаще и подольше, погулять с друзьями. Но, может быть, именно самоконтролем и отличаются те дети, кто достигает успеха в будущем. В детстве подруги постоянно пытались подначивать меня: «Да ладно тебе, ну что тебе эта тренировка, пойдем погуляем».

Дарья: Нет, не тренировались, мы учились в одном классе. Но у меня даже в мыслях не было возможности пропустить тренировку. Так что через какое-то время они тоже поняли, что уговаривать бесполезно, и начали сами над собой подшучивать: «Посмотрим, как Даша скоро станет чемпионкой, а мы...»

С этими девочками мы до сих пор общаемся, они стали прекрасными мамами, обе получили отличное образование, каждая развивается в своей области, и, конечно, тоже добиваются успеха, может быть не мирового уровня, но реализовываются однозначно. То есть не самое главное в жизни – стать чемпионом, но если ставишь перед собой цель, то важно в чем-то себя ограничивать. 

Дарья: Именно самоконтроль и постановка цели уже в детском возрасте, наверное, и дают возможность потом эту цель достичь. Когда мне было шесть и я только встала на лыжи, мы с родителями приезжали на лыжную базу – старшие спортсмены в красивых гоночных лыжных комбинезонах казались мне невероятными чемпионами! Мне хотелось ощутить то же чувство полета на лыжах. Наверное, в первый год занятий я уже поняла, что хочу быть чемпионкой мира. Почему-то об олимпийских медалях мысли не было. И на каждой тяжелой тренировке, на каждом тяжелом участке тренировочной трассы я в мыслях прокручивала: если заеду этот подъем – стану чемпионкой мира. Это такое маленькое сиюминутное перебарывание себя, маленькие шажочки, маленькие крупинки, которые в дальнейшем складываются в большую картину и в возможность достижения больших целей.

Дарья: Да, даже во время тренировки ты чувствуешь себя чемпионом. Ведь путь к достижению любой цели часто даже прекраснее, чем сам момент обладания этой наградой. Огромный путь закалки характера, который становится бесценным уроком на всю жизнь. Хотя, конечно, если этот путь не привел к достижению цели, свою прелесть он может во многом потерять.

Уле: Я начал свою карьеру довольно рано – мне было лет восемь или семь. Начал не с биатлона, а с лыжных гонок, потому что все в округе занимались лыжными гонками. Стрелял я очень плохо, так что потом, когда я пришел в биатлон, первое, что мне приходилось делать, – пробегать большое количество штрафных кругов за плохую стрельбу.

Уле: По нескольким причинам. Одна из них – мой старший брат, который занимался биатлоном, благодаря ему я тоже полюбил этот вид спорта. Брат старше меня на четыре года, он участвовал в юношеских чемпионатах мира и даже входил в семерку ведущих биатлонистов своего возраста. Впереди него, то есть с 1-го по 6-е места, расположились представители только двух стран – России и Германии. Я попросил его узнать, почему россияне и немцы могут достигать таких успехов. Хотел этому тоже научиться и выигрывать у них. В итоге мне удалось.

Уле: Да, я в детстве хотел стать чемпионом мира или олимпийским чемпионом. Мне было 12 лет, когда я поставил себе эту цель, у меня созрел план, и я стал над этим работать. Я понимал, что для этого нужно быть умнее и лучше, а план должен быть гораздо надежнее, чем у других. Другие ведь тоже стараются добиться этой цели. Честно говоря, у меня в то время были отвлекающие моменты. Например, я знаю, что и в России могут выпивать алкоголь, и у нас тоже употребляют его активно. Лет в 12 я попробовал и сильно напился, а на следующее утро понял, что на тренировку идти не могу. Но ведь это не соответствует той цели, которую я для себя поставил, – стать олимпийским чемпионом. С тех пор, когда друзья приглашали на вечеринки, я приходил, но не употреблял. Мой отказ от алкоголя сохранился на многие годы – я и сейчас его не употребляю.

Уле: Брат дал мне простой ответ: они просто-напросто больше и лучше тренируются. В Германии и в России существовали спортивные школы, где дети с 12 лет начинали профессионально даже не тренироваться, а работать. У нас в Норвегии такой подход начинался только в 16–17 лет. В целом объем тренировок и у нас, в Норвегии, и в России, и в Германии был примерно тот же самый, но в России и Германии специализированный упор на биатлон делался очень рано. Тогда я сделал для себя выбор, что хочу тренироваться так же, как россияне и немцы. Для начала я стал тренироваться до школы – делал первую тренировку до восьми утра. Правда, через неделю моей маме позвонили из школы с жалобой, что ее сын засыпает на уроках. Этим моя утренняя тренировочная эпопея закончилась. Тогда я просто узнал, сколько и когда тренируются немцы, россияне и норвежцы. Немцы тренируются пять дней в неделю по две тренировки в день. У меня же выходило в будние дни по одной тренировке и еще по две на выходных, т. е. в сумме девять. Получается, разница была в одной тренировке. Я понял, что это нужно наверстать, и перешел на новый график – без алкоголя. Так что рецепт прост: я был полностью сконцентрирован на своей цели и полностью отказался от алкоголя.

Уле: Я всегда был мотивирован. Знаю, что для многих возникает такой вопрос: «Я стал чемпионом мира, выиграл Олимпийские игры, и что теперь?» А мне все время хотелось быть еще лучше именно в тот момент, когда я становился лучше всех. Например, после победы на Олимпийских играх в Солт-Лейк-Сити я в самолете уже задумался над планом подготовки на ближайший четырехлетний цикл. Мне было скучно просто выиграть – и всё, этого было недостаточно. Самое сложное и самое, наверное, страшное – победить первый раз. Но как только ты победил первый раз, хочется побеждать больше, находить новые способы побеждать. Победа за победой – это как наркотик, от которого очень сложно отказаться. Но на этом пути ты каждый раз хочешь идти дальше. Я, по крайней мере, хотел.

Дарья: Для меня сам путь к достижению цели – это самые яркие ощущения, которые доставляют больше всего удовольствия. Конечно, не только осознание себя чемпионом заставляет тебя задерживаться в спорте, а именно эти ежедневные ощущения, ежедневные победы над собой, над своими слабостями, над соблазнами и делают спорт таким привлекательным. Большая любовь к тому, что ты делаешь, тоже заставляет двигаться вперед, расти и совершенствоваться. Как Уле уже правильно отметил, наверное, в любом деле без любви невозможно достичь успеха и, если ты действительно любишь свое дело, рано или поздно успех к тебе придет. Вы спрашиваете, как сохранять мотивацию, когда ты уже понимаешь, что ты на самой вершине и круче тебя никого нет. Именно таких мыслей важно не допускать. Те спортсмены, которые допускают такую мысль, возводят себя на пьедестал, обрубают все дальнейшие пути для развития. Как только ты остановился и подумал: «все остальные со мной не сравнятся» – прогресс разворачивается в другую сторону. В моей голове никогда не было таких мыслей. Я всегда понимала, что спортсмены, которые соревнуются со мной на дистанции, в любой момент могут где-то сделать работу лучше, чем я.

Дарья: На самом деле отказ от соблазнов может быть испытанием больше в молодые годы, а потом это просто входит в привычку. Я очень люблю потанцевать, громкую музыку, хорошие вечеринки и танцы. И так же как Уле, я абсолютно равнодушна к алкоголю.

Уле: Учусь!

Дарья: Когда у тебя разгар тренировочного процесса, ты просто не можешь себе позволить поехать на дискотеку, не выспаться и потом завалить следующую тренировку. Это уже входит в автоматизм, и ты просто принимаешь это как есть. У биатлонистов период отдыха – апрель, вот тогда можно себе позволить потанцевать подольше. А в юности бывали, конечно, дискотеки и в разгар подготовки, но пропустить тренировку или некачественно ее провести все равно ты не имеешь права.

Уле: Не могу сказать, что я от чего-то отказывался. Не хватало общения с семьей. Когда я начинал карьеру, примерно 200 дней в году проводил в тренировках, потом до 300 дней. С 16 лет я мало видел свою семью, потому что поставил себе высокую цель, и почти не проводил времени дома.

Спорт и деньги

Уле: С 16 лет я работаю самостоятельно в спорте. Я из семьи фермеров, так что у нас было достаточно денег, чтобы жить, но недостаточно, чтобы заниматься профессиональным спортом. В Норвегии можно заниматься биатлоном, если ты идешь в частную школу или секцию, – за это надо платить. Поэтому я где-то с 14 лет начал искать и находить спонсоров. В Норвегии в целом ситуация с финансированием начала детской – юношеской карьеры в спорте выглядит достаточно ненормально. Можно заниматься спортом, если есть спонсор, если у родителей есть достаточно средств на занятия ребенка спортом либо можно взять кредит. Многие мои друзья, которые занимались со мной в спортивной гимназии с 16 до 19 лет, вышли оттуда с кредитами в 40 000–50 000 евро, которые нужно было выплачивать.

Уле: Это был мебельный магазин из той деревни, где я жил. Они дали мне 1000 евро – тогда это были колоссальные деньги! Я с 15 лет мог полностью компенсировать все свои затраты на занятия профессиональным спортом. У нас в Норвегии даже успешные спортсмены, которые входят в состав сборной страны, не могут себе позволить жить, получая заработную плату только от федерации биатлона: это около 10 000 евро в год, а так как страна у нас очень дорогая – это просто мелочь. Остается два выхода: выигрывать соревнования [получая призовые] и находить спонсоров.

О 95% моих спонсорских контрактов я договаривался сам. Многие считают, что если ты стал олимпийским чемпионом или чемпионом мира, то ты точно получишь хорошую премию от своего государства. В Норвегии это ноль евро за победу. И для нас это нормальная ситуация, мы к этому привыкли. Правительство тратит деньги на спортивные центры, в которых можно заниматься спортом. Когда я в первый раз стал олимпийским чемпионом – это было еще в Нагано, – я подумал, что теперь-то буду богатым. Но денег хватило на два года.

Дарья: Когда я начинала заниматься спортом, о каких-то финансах, заработках не думала абсолютно. Для меня это было святое, то, что я люблю всем сердцем, куда на тренировку бегу с горящими глазами, где я хочу добиться своего максимума, – огромное невероятное удовольствие. Я понимала, что это нужно мне для души, но, чтобы зарабатывать в будущем, нужно хорошо учиться и иметь профессию, которая позволит в дальнейшем реализовывать себя в других направлениях. Выросла я в семье архитекторов, каждый день слышала разговоры об архитектуре, но с самого детства сказала родителям, что архитектором не буду никогда.

Дарья: Я начала заниматься спортом в Сибири, в небольшом городке Нягань в ХМАО. Там я занималась в спортивной секции и спортивной школе, и по мере достижения детьми результатов спортивная секция выделяет экипировку, лыжи, ботинки и т. д. Естественно, это не топ-уровня экипировка, но та, которую ты заслуживаешь на данный момент. В Нягани меня начали постепенно поддерживать финансово по мере роста моих результатов. У меня не было никакой стипендии, зарплаты или чего-то подобного, но, когда мы вернулись с европейского юношеского олимпийского фестиваля и я привезла серебряную медаль в Нягань, я получила премию тоже в 1000 евро. С этой суммой пришло понимание, что спорт может приносить деньги, но это никогда не было для меня первостепенной целью. На первом месте было внутреннее желание перебороть, достичь, вырасти как спортсмен. Но, кстати, на каждых детских соревнованиях – а они у нас в Нягани зимой проходили практически каждые выходные – призом были когда-то подарки, а когда-то деньги, 100 руб. за первое место.

Дарья: Год примерно 1993–1996-й и дальше. Я собирала эти деньги в шкатулочку и каждое лето привозила своим бабушкам и дедушкам в Минск. Хотела поделиться: вот, посмотрите, что я заработала своим трудом. Первым спонсором была сеть спортивных магазинов в Минске, с ними мы заключили контракт еще за несколько лет до моей первой Олимпиады в Ванкувере, одним из самых первых серьезных и, кстати, долговременных спонсоров стала белорусская страховая компания – те, которые поддерживали и в самые сложные моменты, с ними мы до сих пор сотрудничаем и стали больше, чем просто партнерами, а настоящими друзьями. Все дальнейшие спонсорские контракты я, как правило, тоже заключала сама. 

Дарья: На мой взгляд, здесь есть большая перспектива для развития. Возможно, в будущем и в биатлоне тоже появится клубная система, как в других видах спорта.

Уле: Еще одна причина в том, что это зимний вид спорта и, к сожалению, ограничено и количество спортсменов, которые могут заниматься биатлоном, и аудитория, которая может понимать и наслаждаться этим спортом. Биатлон, как и лыжные гонки, является олимпийской дисциплиной и, соответственно, не является профессиональным видом спорта в отличие от авто- или мотогонок.

Всеми правами на наш вид спорта владеет Международный союз биатлонистов (IBU). IBU действительно развивает наш вид спорта, я вижу их успехи. Основные поступления союза – средства от продажи телевизионных прав, и здесь я вижу большие перспективы и потенциал привлечения более крупных спонсоров. Биатлон, на мой взгляд, для телевидения очень привлекателен: он гораздо проще для понимания аудитории, гонка длится от 15 до 50 мин, все происходит очень динамично, много ярких моментов. Смотреть интересно и просто.

Продолжение карьеры

Уле: Такие разговоры ходили, и предложения выдвигать свою кандидатуру были, но я принял решение, что для меня это пока слишком короткий срок после момента окончания спортивной карьеры, я не был готов так быстро переключиться на руководящую позицию в IBU, да и просто хотелось провести больше времени с моей семьей.

Дарья: Пока это все-таки больше хобби, чем заработок. Мне интересно креативное развитие и ход мыслей, и хотелось бы развиваться в этом направлении, но сейчас все время я посвящаю основному направлению работы. Как вы, наверное, знаете, мы сейчас сотрудничаем с национальной командой Китая по биатлону.

Дарья: Спортивная, но больше для активного отдыха. Есть и лыжные комбинезоны, но пока еще я не готова экипировать национальные команды. Сейчас в развитии этого направления небольшая пауза, но эти двери я для себя не закрываю. К тому же это интересно и Уле, так что, возможно, в будущем вместе разовьем что-то очень интересное.

Уле: После окончания карьеры у меня было много разных мыслей, в каком направлении дальше двигаться. Но когда мы приняли предложение из Китая (Бьорндален в сентябре стал главным тренером китайской сборной по биатлону, Домрачева готовит женскую команду. – «Ведомости»), все другие наши заботы были отложены на потом. Сейчас проект в Китае занимает почти 100% нашего времени и внимания и ни на что другое просто не остается возможности.

Уле: Эта работа для нас очень интересна. У нас есть возможность работать вместе, теперь у меня нет необходимости скучать по своей семье. Более того, как спортсмены мы снова можем концентрироваться на достижении конкретной цели. Если я чем-то занимаюсь, то отдаюсь этому полностью, на 100%. Сейчас мы проводим в Китае примерно два-три месяца в году. Но дальше многое зависит от того, будут ли созданы в Китае тренировочные центры и какого качества они будут. Если их качество будет недостаточным, то мы продолжим организовывать тренировочные сборы в Европе.

Уле: Безусловно, есть. Но, конечно, объем работы огромный и еще придется сделать многое, чтобы достичь серьезных результатов. Расширение географии, кстати, одно из очевидных направлений развития биатлона. Китай, на мой взгляд, может быть очень интересным для глобального развития биатлона.

Уле: Олимпийские игры будут через два с половиной года, и выиграть, наверное, пока не представляется возможным. Хотя перед тем, как мы согласились работать по этой программе в Китае, мы приехали туда, посмотрели, какие есть спортсмены, насколько они перспективны, талантливы. Я вижу, что пока это очень далеко от медалей, но все может стать возможным. Для того чтобы завоевать медаль, необходимо очень много и хорошо работать: спортсменам надо не просто преодолеть себя, а несколько раз преодолеть себя. В Китае серьезные усилия прилагаются для достижения целей. У них есть хорошая дисциплина. Но пока им не хватает опыта в зимних видах спорта. Поэтому они обращаются к нам и к другим специалистам. В Китае хорошая культура, которая помогает им добиваться серьезных результатов. Улучшить ситуацию будет сложно, но если будем работать над этим каждый день, то невозможное станет в итоге возможным. Нужно понимать, что волшебства не бывает. Любой результат приходит, только когда ты много тренируешься и над этим работаешь.

Как искоренить допинг

Дарья: На мой взгляд, невозможно ни одного спортсмена заставить употребить допинг без его личного согласия...

Дарья: Какая вообще может быть речь о допинге, когда человек маленький? Самое главное – искоренять подобное представление в умах тех тренеров, которые растят молодых ребят, и тех, которые передают свой опыт молодым специалистам. К сожалению, я тоже не раз слышала, что в спорте невозможно добиться успеха без применения каких-то запрещенных препаратов. Знаете, от таких слов становится действительно очень неприятно, потому что ты знаешь, что это возможно, знаешь на собственном опыте. Возможно достичь большого успеха усиленными тренировками, большим желанием, большой верой в то, что это возможно, терпением. Но, к сожалению, наверное, вообще ни в одной области человеческой деятельности не может быть абсолютно честной игры. Конечно, каждый должен отвечать сам за себя. Если вокруг тебя система, повернутая таким образом, что, если ты откажешься от применения какого-то препарата, который вознесет тебя в чемпионы, а 10 других спортсменов согласятся и ты просто окажешься за бортом, – это один сценарий. Но если вы вместе будете настоящей командой и действительно будете все верить в достижение цели честным путем – мне кажется, здесь есть шанс сказать этой системе «нет». На мой взгляд, именно личная ответственность – это основное.

Конечно, спортсмен может оказаться в любой ситуации, наверное, бывает, когда что-то происходит случайно. Но по большей части, конечно, спортсмены осознают. Если ты получаешь какую-то инъекцию, таблетку, порошок – да что угодно, – ты должен знать, что в них находится. Мне кажется, ни один врач, ни один тренер, ни один специалист не может тебе вколоть либо засунуть в рот просто так что-то без твоего ведома. Обман – это опять же еще один возможный вариант, и здесь уже разговор о профессионализме людей, работающих в команде, о доверии к ним. Конечно, могут и подлить и подсыпать, но здесь каждый профессиональный спортсмен и персонал команды должны быть начеку, следить за своим бачком со спортивным напитком, не принимать съедобные подарки от незнакомых людей, ну или хотя бы не есть их.

– Дарья: В том-то и дело, что это абсолютно экстраординарная ситуация. Для достижения результата при грамотном построении тренировочной программы абсолютно нет необходимости в использовании каких-либо инъекций – достаточно поддерживать уровень витаминов в организме и всех важных микроэлементов, например, витамины группы B, магний – очень важные в спорте вещества, их запасы важно пополнять, потому что нагрузки спортсмены переносят, естественно, в разы большие, чем люди, спортом не занимающиеся, соответственно, и расходуют эти и другие вещества быстрее. Полноценное и разнообразное питание, изотоники во время тренировок и, самое главное, правильное построение тренировочного плана с качественным восстановлением в виде отдыха, массажа – вот что главное. Да, и еще качественный биохимический контроль, который поможет избежать перенапряжения организма.

Уле: Я считаю, что биатлон сейчас является самым чистым в плане допинга за всю свою историю. Я начал карьеру в 1993 г., и сейчас, на мой взгляд, биатлон сильно очистился. Ситуация сильно поменялась за последние 20 лет. Спортсмены стали гораздо умнее и прекрасно с помощью интернета знают, что им грозит от применения того или иного препарата, и знают раз в 20 больше, чем 20 лет тому назад. Я считаю, что спортсмены действительно на 100% сами отвечают за то, что они делают. Да, я понимаю, что очень сложно сказать «нет», когда на тебя оказывается сильное давление со стороны тренера, федерации, правительства. Но я не думаю, что Китай, где через 2,5 года будет Олимпиада, хочет, чтобы его потом обвиняли, что их медали были достигнуты не совсем чистым путем. Они не хотят потерять лицо на своей домашней Олимпиаде.

Мне доводилось соревноваться с теми спортсменами, которые были на допинге. И да, на лыжне я могу быть медленнее их даже не на 10–15 секунд, а на минуту-две, но здесь нужно быть действительно умнее и лучше. И понимать, что я должен работать в три раза больше или качественнее, чем тот, кто принимает препараты, но я достигну этих результатов. А те спортсмены, которые выбирают этот условно более простой путь, на мой взгляд, просто лентяи. И в конце концов они будут пойманы, и, возможно, у них будут серьезные проблемы после завершения карьеры. Я думаю, это очень неприятное чувство, когда тебя лишают медалей. Но у нас в биатлоне есть стрельба, и хорошо стрелять ты можешь только тогда, когда ты хорошо этому натренировался, а не когда принял какой-то препарат. В лыжных гонках есть, с одной стороны, физическая сила и запас легких, а с другой – техника лыжного хода, которая тоже отрабатывается на тренировках. За счет этого можно побеждать.

Дарья: На мой взгляд, допинг – это проблема стереотипов. Самое важное – ребятам, которые только начинают заниматься спортом, внушать и давать понять, что в спорте действительно можно достигать побед честно. Ведь если спортсмен выходит на старт и заведомо предполагает, что другие соревнуются нечестно, он уже изначально проигрывает сам себе – в голове, соответственно, сразу и на трассе. Нужно быть умнее, где-то терпеливее, тренироваться, может быть, дольше, но потом стабильно, долговременно показывать результаты.

В свободное время

Уле: Не сейчас, увидим, понадобится ли она. Пока ей не нужна винтовка, если что – может воспользоваться нашими.

Уле: Если бы у меня было достаточно времени, я бы с удовольствием вышел на гоночный трек, правда взяв для начала несколько тренировок. Пока наша жизнь довольно активна, и для этого просто не хватает времени. Но когда я был молодым, в детстве, Гунде Сван был моим кумиром – в старом паспорте у меня даже есть его автограф. Там всего два автографа – его и Ники Лауды.

Уле: У меня есть BMW, но больше всего я ездил и езжу на Porsche. В Норвегии я лет 10, если не больше, ездил на Porsche. У меня был 911-й, и могу признаться, что одна из самых больших моих ошибок состояла в том, что я его продал. Сейчас у меня Cayenne, есть еще несколько спортивных Porsche. Я бы с удовольствием коллекционировал автомобили, особенно если нашел бы какой-то хороший экземпляр. Но это довольно сложно. 

Уле: Когда я закончил карьеру, у меня появилось больше времени для вождения и я сумел наконец осуществить свою мечту – у меня появился спортивный автомобиль.