Чего не хватает в Instagram покорителю Эвереста

То, что этот ланч с FT будет не похожим на остальные, становится понятно сразу после завтрака. Вместо того чтобы рыться в интернете в поисках информации о собеседнике и выбранном им ресторане, я смешиваю яйца, муку, молоко и сахар. Это жидкое тесто заливаю в термос (получается не очень аккуратно). Следующая остановка – государственный алкогольный магазин в центре Осло, где можно купить глогг – это шведская версия глинтвейна – и небольшую бутылочку аквавита, норвежской версии огненного ада (аквавит гонят из картофеля или, реже, из зерна, настаивают на пряностях и специях, крепость – от 40 до 50 градусов. – «Ведомости»). Последняя остановка в спортивном магазине, где я обзавожусь баллоном газа для моего примуса.

С набитым рюкзаком, в прочных сапогах и куртке из флиса я отправляюсь на встречу с первым человеком, который добрался пешком до всех трех полюсов Земли – Северного, Южного и вершины Эвереста. Когда в 1990-х Эрлинг Кагге проделал эти подвиги, он стал кем-то вроде человека эпохи Возрождения. Юрист по образованию, после исследования мира он изучил философию, основал собственное издательство, стал известным коллекционером современного искусства, а в последнее время – автором книг, тонких, дающих немало пищи для размышления.

Последняя из них недавно опубликована в Норвегии и выйдет в Великобритании и США следующей весной. Называется она просто – Walking («Ходьба»). Кстати, Кагге решил, что мы должны не сидеть в ресторане, а побродить в лесах и холмах за пределами Осло, где сами приготовим себе обед. Сейчас ему 55 лет, у него взлохмаченные волосы и борода с проседью. Кагге прошел пешком больше миль, чем подавляющая часть человечества. Но, только засев за книгу, он задумался, в чем смысл всей этой ходьбы.

«Издатели не устают твердить авторам: пусть вас не беспокоит, что вы не знаете концовки или что именно собираетесь написать, потому что вы можете найти новые ответы (да и новые вопросы порой тоже)», – говорит Кагге. «Например, я был удивлен, когда понял, насколько это принципиальный выбор – ходить пешком. Медленное перемещение из одного места в другое стало привилегией, которую многие не могут себе позволить, ведь им нужно как можно быстрее добраться из точки А в точку В», – поделился он открытием, которое сделал, работая над «Ходьбой» – панегириком из 25 000 слов, посвященным счастью передвижения на своих двоих.

Сегодняшняя прогулка будет гораздо скромнее, чем известные достижения Кагге. Он выбрал маршрут, ведущий от его дома – виллы Дамманн в стиле функционализма в университетском районе Блиндерн – через леса Нордмарка к Веттаколлену, холму высотой более 400 м. Его дом разный, как сам хозяин: от шести пар подготовленных беговых лыж у входной двери до трех больших современных скульптур в саду. Буднично одетый в клетчатую рубашку и синие брюки, он зашнуровывает кроссовки, и мы быстрым шагом направляемся мимо въезда в гараж, где припаркована Tesla, снабженная знаком «ученик». Это машина одной из его дочерей. (Для своей книги «Тишина в эпоху шума» Кагге брал интервью у Илона Маска, основателя Tesla, и поместил благодарность ему на титульном листе.)

Большую часть из полутора часов мы идем в гору, минуя научный район Осло и главную больницу. Постепенно дорога становится размокшей и каменистой. Кагге хорошо знает местность, здесь он катается зимой на лыжах. Мы пробираемся по тропе вверх под легкой моросью. Поболтали немного о медиаиндустрии и норвежской политике. Но в основном путешествие проходит в тишине, которую нарушает лишь шум случайного самолета и звук наших шагов.

Вершина Веттаколлена почти полностью скрыта облаками. Отсюда, сквозь бледно-серую дымку, мы любуемся знаменитым видом на Осло-фьорд и центр города. Кагге находит деревянную скамейку, мы раскладываем примусы и натягиваем верхнюю одежду. Кагге – старый красный пуховик Patagonia. Главным блюдом нашего пикника он выбрал овсяную кашу (в нее мы добавляем чернику, собранную его братом в лесу неподалеку, яблоки из собственного сада, изюм и местный мед). Я разогреваю немного глогга, воздух наполняет сильный, пряный запах вина.

«Хорош! – говорит Кагге несколько удивленно после первого глотка. – Мораль в том, что все становится на вкус хорошим или фантастическим, если перед этим пройтись пешком». Я замечаю, что и читатели, и редактор FT Weekend обожают ланчи с алкоголем, поэтому я захватил с собой рождественскую бутылку аквавита. Кагге полон скепсиса: «Никогда не пейте аквавит в середине дня. Норвежцы говорят: пить, чтобы согреться, это все равно что с той же целью мочиться в штаны». Его последняя книга полна афоризмов, которые часто балансируют на тонкой грани между банальностью и глубиной («Твои ноги – твои лучшие друзья. Они говорят тебе, кто ты»), и цитатами всех-всех: от Хайдеггера, Торо и Гиппократа до Теда Банди, Пабло Неруды и Стива Джобса.

Я спрашиваю Кагге о главном его выводе: человечество может измениться из-за того, что реже использует ноги и чаще – машины. «Люди, или homo sapiens, не изобретали ходьбу. Но ходьба сделала людей людьми. Сейчас мы, конечно, вступаем во времена, когда все меньше и меньше ходим», – рассуждает он, садясь на корточки у примуса. Он наливает еще немного молока в овсянку. «Нужно разогревать не слишком быстро, чтобы она впитывала молоко», – говорит он и пускается в подробнейший рассказ, откуда взялись черника и яблоки.

Что дают ему прогулки вроде сегодняшней? Может ли это даже отдаленно сравниваться с подъемом на Эверест? «Я в своей жизни очень много времени провожу, гуляя в том числе по горам, а теперь все больше и больше по лесам. Что мне нравится в лесу, так это неровная или пересеченная местность. Вы должны двигать всем туловищем, использовать руки, голову – и таким образом чувствуете все свое тело. А также принимаете решение еще до того, как, по вашим ощущениям, оно появится в голове. Это полное равновесие тела и ума».

Кагге говорит, что часто совмещает встречи с прогулкой, как в моем случае, а не назначает их дома или в кафе. Но больше всего он счастлив, когда гуляет в одиночестве. Ему нравится работать рано утром дома, чтобы иметь возможность прогуляться днем. Он добавляет чернику в кашу, которая почти мгновенно становится багрово-пурпурной, а я допиваю остатки глогга. И вскоре осознаю, что мы выпили целую бутылку 15%-ного алкоголя примерно за 20 минут.

Я расспрашиваю, как ему походы по Норвегии по сравнению с Непалом. «Северный полюс, Южный полюс и Эверест – дело тут в основном в умственном настрое. Физически я не лучше других, делающих то же самое, или тех, кто пытается сделать то же и терпит неудачу. Дело в уме и совершенно определенно в подготовке, нужна хорошая подготовка».

Его путешествие в 1990 г. с коллегой-исследователем Борге Оусландом стало первой успешной экспедицией на Северный полюс без внешней поддержки и заняло 58 дней. «Я всегда ходил пешком и катался на беговых лыжах, так что ключевое различие в том, что 50 дней и ночей надо было тащить на себе все пожитки. А еще холод такой, что начинаешь плакать от боли в лице». Он уверен, что у него, урожденного норвежца, есть преимущество: «привычка к холоду». Он говорит, что они с Оусландом не выглядят такими героями, как Амундсен и Нансен, но добавляет: «Это примерно как в других странах звезды футбола. А в Норвегии страсть к полярным экспедициям. Это важнейшее дело». Я спрашиваю, не тоскует ли он по большим путешествиям после того, как покорил оба полюса и Эверест за несколько лет. «Пока нет. Полагаю, всему свое время, и твердо верю, что жизнь мы живем в основном для реализации собственного потенциала».

Последние годы он пробует силы в более экстравагантных экспедициях – пройти пешком через весь Лос-Анджелес или использовать канализацию и другие тоннели, чтобы пересечь Нью-Йорк. «Суть в том, что мир остается неизученным, поскольку все время меняется, а еще в том, что всегда найдется новый способ на него взглянуть», – добавляет он.

Каша готова. Кагге накладывает пару больших ложек с горкой в каждую миску, добавляет дольки яблок и изюм. Мы жадно поглощаем горячую пищу, наслаждаясь теплом и тонким обаянием норвежской природы. Капли дождя падают с сосны нам на голову и в кашу. От фьорда за несколько километров доносятся отдаленные звуки сирены парома.

Кагге родился в 1963 г. Отец был журналистом, мама – книгоиздателем. В школе в Осло ему приходилось несладко: «Я был неудачником, думаю, в тройке худших в каждом классе в течение 10 лет». Он страдал от дислексии и не проявлял талантов в спорте. После университета устроился штатным юристом в алюминиевой компании Norsk Hydro, а потом начал свои экспедиции. Когда его девушка в 1995 г. забеременела, решил, что пора осесть в собственном доме, и нашел новое занятие – книгоиздательское дело. Я спрашиваю: учитывая дислексию, это был осознанный выбор, чтобы доказать, что люди ошибались на его счет? «Я не знаю. Месть – очень недооцененная мотивация. В дислексии хорошо то, что вы учитесь подвергать сомнению авторитеты. А еще привыкаете находить разнообразные решения проблем».

Всю жизнь, говорит он, «любопытство было его движущей силой». Выскребая остатки каши, Кагге добавляет: «Я также верю в то, что надо делать жизнь сложнее, чем она есть. Если бы я родился в Судане, очевидно, я бы думал иначе. Но норвежцу в принципе нужно вести осмысленную жизнь. Нужно делать ее сложнее, чем она может быть».

Теперь моя очередь готовить. Я наливаю немного теста на раскаленную сковороду, чтобы испечь традиционный норвежский блин. Облако тем временем спустилось ниже. Первый блин жарится слишком быстро и слегка подгорает. Кагге милостиво замечает, что надо разделить его на двоих. Мы добавляем к нему немного кленового сиропа. «Отлично. Это домашняя еда?» – спрашивает Кагге, давая сигнал, что пора делать следующий блин, на этот раз с черничным вареньем.

Я спрашиваю о питании во время экспедиций – ели ли каждый день одно и то же? Кагге кивает головой: у него было 58 дней овсянки с молоком. Понятно, почему он ценит вкусную пищу. Мы говорим о первом в Осло ресторане с тремя мишленовскими звездами – Maaemo, и его мысли перескакивают в завтрашний день, когда он отправится в Испанию для продвижения своей «Тишины в эпоху шума». Он забронировал столик на одного в рыбном ресторане, который ему посоветовали: «С нетерпением жду, когда приеду в Мадрид, смогу сесть и почитать во время еды, посмотреть на людей, может быть, заказать вина и отправиться спать».

«Тишина» и «Ходьба», как он считает, составляют пару, поскольку обе эти вещи важны для него. Но очевидно, что писательство для Кагге вызов. 18 000 слов «Тишины» он писал 18 месяцев: «Для меня писать о тишине и о ходьбе было очень сложно, потому что я хотел использовать мало слов, вдохнуть в них жизнь и сохранить глубокий смысл». Он говорит, что осознал тонкую грань между глубоким и банальным. «Я использую простой язык, никаких подъемов и спадов, создаю некую медитативную атмосферу словами, которые выбираю. Я пишу философски, но я не философ. Я прежде всего парень, который прошел по-настоящему большие расстояния». Теперь Кагге встречает конец года, размышляя о своей следующей книге, и дает понять, что накопилось много о чем поразмышлять.

Ему будто недостаточно исследовать, коллекционировать и упражняться в философии – он также возглавляет Kagge Forlag, одно из крупнейших издательств Норвегии (основано им в 1996 г.), и книги подпитывают его любопытство. Он рассуждает, не позвонить ли нарождающейся звезде, вокруг которой нарастает шумиха: это норвежка – шеф-повар. Ему важно понять, можно ли написать о ней книгу до того, как она станет знаменитой.

«Издательское дело – занятие выдающееся в том смысле, что всегда нужно думать об интеллектуальном аспекте и одновременно проявлять коммерческий талант во всем, что делаешь каждый день. Также книги могут изменить жизнь. Когда люди имеют дело с Instagram, YouTube и сериалами, это крайне редко меняет жизнь», – говорит он. Он не смотрит сериалы уже два десятка лет.

Пора продегустировать аквавит днем. У Кагге есть привычка. По традиции он наливает немного огненной воды в крышку от бутылки, выпивает первым и морщится. Затем делаю глоток я, вкус оказывается гораздо лучше, чем подсказывала память. Возможно, это еще одно преимущество ходьбы.

Мы собираем остатки пикника. Встав на ноги, я понимаю, что глогг ударил в голову. Это делает спуск по хорошо нахоженной тропе со множеством ненадежных камней еще более интересным. Я спрашиваю, что три его дочери вынесли из его книг с их сермяжной мудростью. Две старшие прочли «Тишину» и одобрили, говорит он, но младшая решила, что это «чушь собачья». Он настороженно относится к технологиям, называя смартфоны и приложения для них «новым вариантом рабства». Для него одна из прелестей прогулок – возможность не брать с собой телефон и не видеть, как другие носятся с ним «как с плюшевым мишкой».

Мы уже подходим к станции метро, когда слышим приближающийся поезд. Бросаемся бегом, но на нашем пути к платформе поднимается заградительный барьер. Кагге снимает рюкзак и готовится через него перемахнуть, но получает резкий предупредительный свисток от машиниста. Так что мы продолжаем путь дальше вниз по склону, минуя три станции.

Я спрашиваю Кагге о коллекционировании произведений искусства, давнем его пристрастии. В Музее Аструп-Фернли три года назад прошла выставка работ из его коллекции. На пике своего увлечения он приобретал по предмету в неделю, от Rolls-Royce с различными орнаментами на капоте работы Франца Веста до произведений Олафура Элиассона и Триши Доннелли. «Опять же дело в любопытстве. Это так же абсурдно, как сходить к полюсам и на Эверест», – шутит он.

По пути на станцию мы обгоняем других пешеходов. «Забавно: люди, идущие с прогулки, всегда выглядят счастливыми», – говорит Кагге. Аквавит тому причиной или нет, я могу только согласиться.

Перевел Антон Осипов