Катрин Кариу: «Моя работа схожа с деятельностью Шерлока Холмса!»

Вот уже почти пятнадцать лет Катрин Кариу занимает должность куратора музея и хранителя наследия Van Cleef & Arpels. Именно при ней архивы французского ювелирно-часового Дома были структурированы, а музей увеличил количество своих экспонатов на 500 предметов ювелирного искусства. Как Кариу пополняет коллекцию, на что тратит миллионы долларов бюджета и с какой целью дружит с частными коллекционерами, она рассказала Юлии Савельевой.

Катрин Кариу Я начала работать на Дом Van Cleef & Arpels четырнадцать лет назад, а до этого трудилась в аукционной компании Drout, где также специализировалась на ювелирных украшениях. Тема эта интересовала меня с детства: родители всегда увлекались искусством, школьницей я посещала с ними аукционы и выставки и еще маленькой девочкой испытывала страсть к украшательству. Позднее я изучала историю, параллельно – историю искусства и геммологию в Сорбонне. Уже работая в аукционной фирме, сама отправила резюме в Van Cleef & Arpels. Моя основная обязанность в этой должности – сохранять и систематизировать уже существующую коллекцию украшений и обогащать ее новыми предметами.

К.К. Наша коллекция насчитывает около 750 предметов, из них порядка 400–450 – украшения ранга haute joaillerie и украшения попроще в духе daily luxury. Остальное же – это часы, предметы декоративного искусства, аксессуары и сумочки-минодьеры.

К.К. Ее обогащение, или попросту приобретение новых украшений, происходит тремя способами. Это поиски и покупка изделий у обладающих ими людей, которые когда-то их купили сами или получили в наследство; это приобретение предметов на аукционах Sotheby’s и Christie’s и это их покупка у значимых антикваров, с которыми я в контакте.

К.К. Не совсем так. Я никогда не присутствую на аукционных торгах и не заявляю о своем интересе открыто. Дело в том, что в маленьком мире купли-продажи старинных драгоценностей меня прекрасно знают. Если я покажусь на аукционе и все поймут, что Дом Van Cleef & Arpels заинтересован в этой покупке, то цены моментально станут стремиться ввысь. Поэтому я проворачиваю все инкогнито, так, чтобы не раскрыть себя, в частности я всегда связана по телефону с тем, кто присутствует на торгах и делает с моей подачи ставки.

К.К. Скорее одни из чрезвычайно трудных. Цены были невероятно высоки, невероятно! Изначально мы хотели приобрести два-три изделия, но при бюджете в $1 млн смогли приобрести за $900 000 с лишним лишь колье Barquerolles – чокер из чешуек желтого золота и бриллиантов с львиной головой по центру, которую можно отстегнуть и превратить украшение в два браслета.

Упомянутое колье существовало не в единственном экземпляре, было выпущено несколько штук  – Ричард Бартон просто зашел в бутик и приобрел в подарок жене одно из них. Серьги купить на аукционе мы не смогли, но в нашем музее нашлись такие же! Я очень люблю воссоздавать гарнитуры целиком и вот теперь разыскиваю кольцо из этой же линии.

Это действительно был один из самых тяжелых аукционов за мою карьеру: мы отчаянно боролись с самыми крупными частными коллекционерами мира – индийскими, азиатскими и американскими миллионерами, а также с крупнейшими дилерами старинных украшений. Уже тот факт, что двумя месяцами ранее на аукционе в Париже подобное же колье, правда, без подвески в виде головы льва, было продано за 80 000 евро, говорит сам за себя – вот что значит магия имени!

К.К. Из приобретений последних лет я, пожалуй, выделю несколько. Это браслет, который я купила в 2013 году на ежегодной антикварной ярмарке TEFAF, или The Fair that Defines Excellence in Art, в голландском Маастрихте, – украшение из платины и бриллиантов в стиле ар-деко. Оно выставлялось без провенанса, но было очень хорошо и недорого, зато потом, изучив гравировку с номером и сравнив его с нашими архивами, я поняла, что оно принадлежало махарадже Индора – кстати, браслет с налетом индийского стиля можно было видеть на выставке «Индия: драгоценности, покорившие мир» в Московском Кремле в апреле 2014 года.

И там же, в Маастрихте, я разглядела симпатичного слоника – брошь в диснееевском духе 70-х годов. У нас в музее вы можете найти вещи совершенно разного толка – и haute joaillerie, и такие несколько мультипликационного плана украшения на каждый день. Как раз в 70-х годах специально для наших бутиков мы создавали милые украшения, доступные большему количеству клиентов. Приобретение такой вещи было отличным способом приблизиться к вселенной Van Cleef & Arpels и начать свою личную коллекцию.

В моей работе очень важно покупать для музея вещи всех периодов истории Дома, чтобы в ней не было пробелов. Поэтому на любой выставке Van Cleef & Arpels вы увидите украшения всех эпох, разной стоимости и художественного уровня.

Из крупных, значимых и дорогих покупок последних лет не могу не сказать о колье, принадлежавшем принцессе Египта Фаизе, дочери короля Фуада, с изумрудами и бриллиантами, 1929 года – я обнаружила его на Christie’s в ноябре 2013 года, и оно обошлось нам в четыре с лишним миллиона долларов.

К.К. Да, это верно. На выставке в музее Декоративного искусства в Париже три года назад у нас было около 30% предметов из частных коллекций из Лос-Анджелеса, Лондона, Рима, Женевы, из Парижа. И да, я знакома со всеми крупнейшими коллекционерами Van Cleef & Arpels и стараюсь поддерживать хорошие отношения со всеми ними. Зачастую мы дружим, постоянно общаемся, и они охотно предоставляют свои предметы для наших выставок. Но надо понимать, что для них весьма лестно, когда принадлежащий им предмет участвует в большой выставке: он появится в журналах и будет внесен в каталог, все это увеличивает его инвестиционную стоимость. В среднем появление вещи в каталоге впоследствии увеличивает ее цену на 25–30%.

К.К. Все современные броши-балерины и все колье Zip! Сегодня их новые вариации присутствуют в каждой коллекции haute joaillerie, они безупречны эстетически и виртуозны технически, это великолепные творения.

К.К. Конечно! Я очень хорошо знаю, что я хочу! В музее у нас есть фигурка балерины – Джульетты на балконе, и я мечтаю приобрести ей в пару Ромео. В свое время это были парные броши, с 1949 по 1951 год их было создано всего четыре комплекта, но я даже не знаю, в какой частной коллекции Ромео может быть. И если однажды он появится на аукционах, конечно, я постараюсь его приобрести, чтобы Джульетта и Ромео воссоединились.

В музее у нас есть брошь Pivoine 1937 года, принадлежавшая той же принцессе Фаизе, и тогда это тоже была пара, но где второй пион, я даже не знаю! Броши были изготовлены по заказу королевской семьи Египта, затем следы потерялись, полагаю, что утраченный пион до сих пор где-то на Ближнем Востоке. Уверена: когда он появится на торгах, цена будет близка к миллиону долларов.

К.К. Моя работа схожа с деятельностью Шерлока Холмса! Необходимо постоянно держать «глаза широко открытыми», «нос по ветру» и «ухо востро» – как вам будет угодно. И если каждый день я не узнаю что-то новое об украшениях Van Cleef & Arpels, не могу сказать, что он прожит зря, но что-то в этом духе.

К.К. Может быть, это прозвучит наив­но, но каждый день я нахожусь в окружении невероятной красоты. А работать в атмосфере абсолютной красоты, работать для такого совершенного ювелирного Дома в то время, когда мир вокруг такой сложный и тяжелый, – это большая привилегия.