Семьи возвращаются в будущее

«Если поначалу многие сомневались в том, что из-за пандемии коронавируса гендерное неравенство усугубилось, то теперь таких сомнений не возникает», – заявила в своем выступлении на Всемирном экономическом форуме в Давосе в 2021 г. министр иностранных дел Швеции Анн Линде. А по мнению Лоры Лизвуд, генерального секретаря Совета мировых лидеров – женщин (эта организации объединяет более 70 женщин, занимающих или занимавших посты премьеров или президентов стран), ситуация настолько тревожная, что для того, чтобы восстановить равноправие, требуется объединить усилия сразу нескольких стейкхолдеров – государств с их влиянием и аппаратными возможностями, частного сектора, обладающего необходимыми ресурсами, и гражданского общества с его способностью действовать. Что такого случилось, что мир бьет тревогу?

Женский вопрос

В начале прошлого года для борьбы с распространением коронавирусной инфекции правительства многих стран ввели режим строгой изоляции: сотрудников компаний и учреждений перевели на удаленный режим работы, а школьников и студентов – на удаленное обучение. Семьи неожиданно «воссоединились», и возникли проблемы. В развитых экономиках, таких как США, Канада, Великобритания, Испания, Германия, Италия, с введением карантина основной груз ответственности по уходу за детьми и ведению хозяйства опять лег на плечи женщин. Равного распределения домашних обязанностей, чего можно было бы ожидать, учитывая популярность эгалитарных взглядов в «доковидные» времена, практически не наблюдалось. Исключение составляет Австралия, где, согласно опубликованным в феврале 2021 г. результатам социологического исследования, проведенного группой американских и австралийских ученых, с начала пандемии отцы семейств активно участвуют и в воспитании детей, и в работе по дому.

Необходимость делить время между работой и домом часто приводила к тому, что кому-то из членов семьи работу приходилось оставить. И чаще всего это были именно женщины. Причем нередко такое решение принималось не внутри семьи, а под влиянием внешним факторов: столкнувшись с необходимостью сокращать расходы в условиях кризиса, многие работодатели предпочли экономить тоже в первую очередь на женщинах. По данным доклада «COVID-19 и гендерное равенство: как побороть регресс» консалтинговой компании McKinsey, на рынке труда женщины оказались в 1,8 раза уязвимее мужчин. «По нашим подсчетам, во всем мире на долю женщин приходится 39% рабочих мест. При этом среди потерявших работу женщин 54%», – пишут консультанты. Фонд Розы Люксембург опубликовал результаты экспертных опросов, свидетельствующие о нарушении прав женщин в трудовой сфере: это и внеплановые неоплачиваемые отпуска, и перевод на неполный рабочий день, и сокращение заработной платы при сохранении нагрузки.

Ситуация в России, считают отечественные эксперты, полностью соответствует мировым трендам. По данным социологов Ирины Калабихиной (МГУ) и Софьи Ребрей (МГИМО), о том, что во время карантина на домашние дела приходится тратить намного больше времени, чем прежде, в семьях с детьми сообщило 71,4% женщин и только 43% их мужей. По оценке ВЦИОМа, в период вынужденной самоизоляции в 83% семей именно матери занимались воспитанием детей больше, чем другие члены семьи.

Как отметила в своем выступлении на недавнем Гайдаровском форуме Марина Бутовская, заведующая Центром кросс-культурной психологии и этологии человека Института этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН, в условиях пандемии женщины демонстрировали более высокий уровень стресса, чем мужчины. Но при этом, по словам Бутовской, мужчины, похоже, стали брать на себя ответственность за обеспечение семьи в условиях карантина. «Мы склонны объяснять эту тенденцию реанимацией традиционных гендерных стереотипов в условиях всеобщей напряженности и стресса», – подчеркнула Бутовская.

Égalité или Fraternité

Далеко не все придерживаются этой точки зрения. «Я бы не сказала, что в условиях пандемии возникли новые тренды в гендерных отношениях. Просто ярче проявились существующие тенденции, – считает Дарья Литвина, научный сотрудник факультета социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге. – Пандемия просто обнажила разные социальные процессы, связанные в том числе и с гендерными ролями».

И до пандемии на рынке труда средняя зарплата женщин была ниже, чем у мужчин. Поэтому даже в семьях, где отношения выстраиваются достаточно эгалитарно, в ситуации, когда кто-то один должен был остаться дома, чтобы заниматься детьми и хозяйством, чаще оставалась женщина, напоминает она. Поэтому говорить о возвращении к консервативной модели отношений пока рано.

Впрочем, нельзя не принимать в расчет, что жизнь семей все-таки подверглась серьезному испытанию. «Произошел слом повседневности, – говорит Литвина. – До изоляции во многих семьях люди проводили значительную часть дня в «параллельных пространствах» (работы, школы), и ситуация, когда пришлось взаимодействовать с детьми, с партнером практически постоянно, стала вызовом. Возникла необходимость заново отвоевывать личное пространство и личное время. Вместе с тем было не понятно, когда и чем закончится кризисная ситуация». Неопределенность в сочетании с вынужденным пребыванием в ограниченном пространстве спровоцировала рост домашнего насилия, возросло количество обращений женщин в кризисные центры. «Да, некоторый откат есть, – признает Литвина. – Вместе с тем мы видим, что тенденция к росту эгалитарности сохраняется».

Между тем профессор Анатолий Антонов, завкафедрой социологии семьи и демографии социологического факультета МГУ, убежден, что пандемия выявила значительно более глубокие процессы. «Большинство ученых и политиков все еще пребывают в плену противопоставления капитализма и социализма и законсервировались на борьбе с «марксистским коммунизмом», отголоском которого является плоская, пошлая реставрация гендерного феминизма, т. е. «женского коммунизма», высмеянного еще самим Марксом в 1870 г., – говорит профессор. – Пора бы им проснуться – будущее не постучалось, а ворвалось в двери, вышибленные коронавирусом. Пандемия и локдаун привели к неожиданной реализации идей Тоффлера о «третьей волне».

Американский философ и социолог Элвин Тоффлер, один из авторов концепции постиндустриального общества, считал, что развитие человечества связано с тремя технологическими волнами. Первая волна – это формирование нового социального уклада после неолитической аграрной революции. Вторая – результат индустриальной революции: индустриальное общество характеризуется нуклеарным типом семьи (отец, мать и несколько детей), конвейерной системой образования и развитием корпораций. Ну а третья волна и есть то самое постиндустриальное общество, которое формируется как продукт интеллектуальной революции и в котором на первый план выходят информация и технологии. При этом в постиндустриальном обществе складывается новый тип семьи. «Офисная работа и образование детей, а также рекреация всех членов семьи возвращаются в новую семью, где с помощью компьютеров и интернета начинает осуществляться совместная работа родителей и детей – и по зарабатыванию денег, и по обучению детей на дому, и по восстановлению сил, отдыху и развлечениям», – объясняет профессор Антонов. Такая семья нового типа, когда дом превращается и в школу, и в офис, и даже в фитнес-центр, становится основой нового общественного устройства.