В сердце со Сталиным

Когда в первом кадре героиня с утра вылезает из постели любовника в неглиже, это почти Голливуд. Белые кудри, черное белье, ноги, грудь – все как мы любим. Но мы живем в России. Через пять минут на улице это уже заполошная советская тетка с кошелками и размашистым шагом. Еще через десять – озабоченная пиджачная функционерша со свежей укладкой.

За два часа экранного времени горкомовская чиновница Людмила Cемина (Юлия Высоцкая) – бывшая фронтовая санитарка, дочь казака, бранчливая мать-одиночка – переживет трехдневное Новочеркасское восстание 1962 г. и несколько страшных дней после него, когда власть начнет жестко бетонировать следы массового расстрела демонстрантов. В судорожных поисках 18-летней дочери, канувшей в стихии мятежа, Людмила спустится в царство мертвых – мир моргов, погостов, братских могил. Она что-то начнет понимать, но ничего не поймет, прозреет, ослепнет, умрет и снова возродится. В финале эта партийная Деметра встанет под звездным небом в полный рост и с неожиданным чеховским всхлипом пообещает «стать лучше».

Перед нами одно из самых красивых творений Андрона Кончаловского – наследника итальянского неореализма и певца русской женщины, а заодно, по семейному подряду, и русской идеи. Нет сомнения, что выдвинутые на «Оскар» «Дорогие товарищи!» будут прочитаны западным зрителем не только как художественно-историческое исследование, но прежде всего как антисоветский манифест. С российским зрителем будет сложнее. Во-первых, он быстро считает симпатии автора. Во-вторых, включит инспектора фактов и будет смотреть большую драму, сопоставляя известные ему реалии с их интерпретациями на экране.

А как не сопоставить? Новочеркасский расстрел был одним из самых обсуждаемых в перестройку преступлений власти, которые «от нас скрывали». Раскрытие документов стало сенсацией. Этой истории посвящены сотни публикаций и добрая половина неплохого сериала «Однажды в Ростове».

У Кончаловского, сделавшего свой фильм в эстетике черно-белого документального кино, события воспроизводятся с видимым почтением к фактам. Антураж и детали превосходны. Однако подозрение в манипуляции возникает уже там, где говорят о небывалости протеста. А ведь ранние шестидесятые были эпохой мощного социального электричества, где сошлось сразу несколько возмущенных токов: недовольство денежной реформой, обернувшейся девальвацией, день ото дня ухудшающийся рацион питания и острый промтоварный дефицит, разгул уголовщины, растущие антиноменклатурные и антимилицейские настроения. Власти требовали от трудящихся больше работать, меньше зарабатывать и меньше есть. Это не могло не вызвать ропота, временами переходящего в открытые мятежи.

Только в 1960–1962 гг. на территории СССР, по данным историка Владимира Козлова, было зафиксировано 34 000 «анонимных антисоветских документов», КГБ разоблачил 107 «антисоветских групп», а в листовках – иные из них летали и по улице Горького – писали прямо: «Долой диктатуру Хрущева!» Один 1961 год запомнился сразу пятью бунтами в разных городах. Однако в ленте «Дорогие товарищи!» восстание рабочих Новочеркасского электровозостроительного завода подается как нечто неслыханное, доселе невиданное. А между тем новочеркасское дело было неслыханным только по жестокости подавления (вызванной более некомпетентностью силовиков, нежели желанием большой крови). Оно было частью короткого советского ренессанса, явлением из длинного ряда, а не разовым сбоем системы.

Если что и надо разрушать в нынешнем общественном сознании, так это миф о забитом советском народе-непротивленце, покорно жрущем любые людоедские инициативы. Да и миф о монолитности советских силовиков тоже нуждается в ревизии. Фильм прямо-таки зияет блистательным отсутствием главной фигуры – генерал-лейтенанта Матвея Шапошникова, заместителя командующего Северо-Кавказским военным округом. Именно он отказался стрелять из танков по толпе восставших. Он сказал историческую фразу: «Не вижу перед собой противника», за что был немедленно отставлен. Впоследствии он писал письма в ЦК, требуя расследования новочеркасского дела. Путь славный, имя громкое, но в фильме его, увы, нет.

Да, изучать историю по Кончаловскому не стоит. Но фильм «Дорогие товарищи!» интересен как очередной подход к тяжелому весу – феномену homo soveticus. То есть к тому плохому хорошему советскому человеку, в котором живость ума непротиворечиво сочеталась с лязгающей демагогией, личная храбрость – с великой конформностью, бытовое пуританство – с веселой половой раскованностью, а мессианство и вера в просвещение («мы мало объясняли народу...») – с уверенностью в праве на номенклатурный колбасно-конфетный паек. Кончаловский исследует не толпу и не собственно власть, но человека околовластной орбиты, «персонал», одной ногой стоящий в родном бараке, другой – в начальственном барокко.

Белокурая Людмила Даниловна состоит из этих не то чтобы очень сложных, но интересных дихотомий. И все было бы вполне правдоподобно, когда бы ей не пришпилили, как чертополох на шляпу, сталинизм самого простодушного, низового розлива, неутомимую речевку «при Сталине такого не было», аляповатую, как тоска матроса. Сложный и гибкий характер героини плохо монтируется с примитивными идеологемами («на фронте все было ясно», «при Сталине порядок был»). Однако, если быть верным исторической правде, после XX съезда – «культ личности забрызган грязью!» – носили другие платья. То был возврат к ленинским идеалам и поиск подлинного социализма. Ностальгия по отцу народов возникла куда позже. Для реинкарнации сладостного образа «порядка» и «величия» народу нужно было нагулять брежневский застойный жирок. Соблазнительно, конечно, объяснять этот чертополох в духе Бориса Чичибабина: «Пока есть бедность и богатство, пока мы лгать не перестанем и не отучимся бояться, – не умер Сталин» (1959 г.). То есть как общенародную моральную порчу, въевшиеся в поры гулаговские этику и нравы. Однако же нет.

Скорее всего, героиня Кончаловского «со Сталиным в сердце» – просто бейджик экспортного киновысказывания, универсальная контрамарка в мир большого кино. Как, в самом деле, рассказать не очень исторически подкованному миру о национальной трагедии шестидесятилетней давности, не включая опознавательные знаки-штампы? Без этих приличий получилось бы сложное экзистенциальное кино. С приличиями вышло кино премиальное.

Это и огорчительно, потому что во всем прочем «Дорогие товарищи!» и в самом деле красивая и тонкая работа. Юлия Высоцкая показывает себя как большая драматическая актриса: сложные интонации, неожиданные краски и переходы, огромная духовная сила. Потрясает и Сергей Эрлиш (это его первый актерский опыт) в роли отца героини, ветерана Первой мировой, сохранившего семейную икону, солдатский мундир и набор Георгиевских крестов. Его кухонные монологи выводят героиню в мир другой трагедии – родовой и сословной. Очень хорош и Алексей Гусев в роли гэбэшника с человеческим лицом и поклонника Людмилы.

С ними Каннский фестиваль уже взят, теперь есть повод поболеть за фильм и на «Оскаре».