Безошибочный голос

Отношения с современным искусством у многих складываются непросто. Понять, почему «куча мусора» гордо называется арт-объектом и стоит миллионы, могут далеко не все. «Мой сынишка лучше нарисует!» — частая обывательская реакция на актуальную живопись. Поэзия – тоже искусство и в своем современном виде может вызывать недоумение, испуг и отторжение: почему этот набор слов называется стихами?

Луиза Глюк (на ее родном английском эта немецкая фамилия произносится как Глик) всю жизнь пишет верлибры. Это так называемый свободный стих — без рифм, без стихотворного размера. Проще говоря, это проза, записанная в столбик. Не то чтобы нашей литературе стихи такого рода были чужды – все мы в школе заучивали тургеневское стихотворение в прозе про «великий, могучий, правдивый и свободный русский язык». Это и есть верлибр. Но все же мы привыкли, что в стихах должны быть рифма и определенный ритм. И в целом должно быть красиво, гармонично, напевно – как у Пушкина или Есенина.

В этом смысле поэзия Глюк неизбежно разочарует. Следуя нормам англоязычной поэзии, потерявшей рифму еще в XIX в., ее стихи представляют собой ряд эмоциональных высказываний в произвольном порядке, порой довольно афористичных, с изрядной долей скрытых отсылок к мифологии, философии и истории искусства. Это своего рода интеллектуальная игра в бисер, метание культурных кодов и паролей, по которым прослойка высоколобых американцев отличает своих от чужих. Обычная аудитория такой поэзии – университетские гуманитарии.

Одновременно поэзия Глюк глубоко травматична. Она описывает тревожный опыт переживания маниакально-депрессивных состояний. Стихи вообще нечасто бывают веселыми и духоподъемными. Если задуматься, только Пушкин и Пастернак в нашей поэзии создавали что-то светлое и жизнелюбивое, обычно же в стихах грусть и тоска. Современная англоязычная поэзия делает из депрессии главный источник вдохновения. Смерть, болезнь, утрата, невозможность любви и понимания, скука и одиночество – вот ее главные темы. Поэты с завидным упорством занимаются своеобразной аутотерапией, экономя на посещениях психоаналитика.

Справедливости ради следует заметить, что жизнь современного поэта и впрямь не сахар. Часто это нищенская полуголодная жизнь. Поэты мало кому интересны, их не слишком уважают, «поэт» почти автоматически значит «неудачник». К другим художникам отношение иное – они создают что-то, что хотя бы теоретически можно продать. А что может продать поэт? Книжки приходится издавать за свой счет мизерными тиражами. Немногочисленные литературные журналы едва выживают благодаря подписке самих же авторов.

Однако в западном мире перед профессиональными поэтами открываются два привлекательных пути. Следуя принципу социальной ответственности, богатые университеты специально для них держат позицию поэта-резидента. Практически у каждого крупного американского вуза есть свой поэт, чья функция – числиться на этой должности, получать небольшую зарплату и по торжественным случаям сочинять что-то про град на холме. Высшее достижение на этом пути – почетная должность поэта-лауреата США с кабинетом в Библиотеке Конгресса. В течение нескольких лет удачливый автор может получать почести и участвовать в официальных государственных мероприятиях. Луиза Глюк была на этой позиции в 2003-2004 гг.

Другой вариант – поэтические премии. В тех же США очень развита благотворительность: есть множество фондов, некоторые из них учреждают именные литературные призы, так что едва ли не каждый день тому или иному автору вручается какая-то премия. Суммы невеликие, но поэту много и не надо.

Ну а высшая награда – Нобелевская премия. Шведские академики в целом любят отмечать поэтов: из всех награжденных литераторов примерно четверть – именно поэты. Формулу нобелевского успеха определить тоже в общем-то нетрудно. Творчество писателя Нобелевский комитет интересует далеко не в первую очередь – поэтому среди нобелиатов так много имен, которые, что называется, не на слуху. Будущий лауреат должен быть публичным интеллектуалом – носителем четкой общественной позиции, обычно левого толка. Необходимо чтобы его произведения были переведены на европейские языки. Требуется интеграция в западную академическую среду: нужно много лет дружить с ключевыми – в том числе и шведскими – специалистами по литературе. Для этого важно беспрерывно участвовать в конференциях, форумах, конгрессах и книжных выставках. Важно водить дружбу с самими нобелевскими лауреатами, публиковаться у издателей, которым принадлежат права на их книги. Перед тем как претендовать на Нобелевскую, неплохо бы получить десяток других международных премий. И еще принципиален возраст: лауреату Нобелевской премии по литературе в среднем 65+.

Луиза Глюк все сделала правильно. Она пишет как принято. Ведет себя как принято. И шведские академики услышали ее «безошибочный поэтический голос, который своей строгой красотой делает индивидуальное существование универсальным» – так сказано в определении Нобелевского комитета.