Гранд-ковид-премьеры

Пусть на смену прежнему карантину уже наметился новый и треть осени уже проскочила, главное, театры наконец открылись и предъявляют премьеры. Постковидный сезон принес новые шутки. Про заполненный на две трети зал погрустневшие театральные остряки говорят: «Такой теперь аншлаг». Престижна уже не середина партера, а кресло у прохода с выразительной проплешиной рядом. Если тебя, критика или эксперта, администратор привечает, то выпишет уважительное место с двумя пустотами справа и слева. МХТ как флагман и заслуженный креативщик придумал надувных болванчиков в человеческий рост – их рассаживают парами, чтобы прикрыть зияющие пустоты. Не потемкинская деревня, конечно, и не крашеная трава, но внешний вид зала улучшает. Потому что не только зрителям непривычно, но и артисты нервничают. Им, воспитанным на настоящих аншлагах, почти физически трудно играть при полупустых залах. Особенно премьеры. А именно премьеры сейчас в цене, обновления хочется как никогда.

Четыре премьеры Большого

Самым лихим и изобильным по части премьер оказался балет Большого театра. Тут сразу наметилась интрига. Театр разослал пресс-релиз с выражением официальной вежливой радости по поводу открытия сезона и вдруг через пару дней жахнул вдогонку к старому новый анонс: балетный сезон откроется вечером сразу четырех премьер прежде никому не известных в России и мало кому известных в мире хореографов. И ничего, что сенсация вопреки всем нормам маркетинга не раскручивалась – Большой на то и Большой, чтобы не нуждаться в вульгарной рекламе. Такую эскападу объяснили просто: мы, мол, держали все в тайне, поскольку не были уверены до последней минуты. Особую важность этой балетной премьере придал фон: с помпой открывшая сезон опера (четырехчасовой «Дон Карлос» Верди с отменной командой обычно рассыпанных по миру российских звезд, таких как Ильдар Абдразаков и Анна Нетребко, – спасибо закрытым на карантин границам) к третьему представлению сдулась – все ушли болеть. Так что балет на мрачном пандемическом фоне должен был блеснуть уже по определению.

Но получилось еще лучше. Тут опять же присутствует собственный, уже чисто профессиональный фон. Как владельцы домашних питомцев соотносят возраст животных с человеческим («нашей кошке семь лет, это как бы сорок человеческих»), так и в танцующем мире свои часы – у балетных все намного быстрее. Тридцать восемь для сценического стажа – это как бы шестьдесят пять обычных человеческих. Так что вычеркнутые полгода карантина впечатляют – это громадный простой в карьере, где каждая неделя на счету. Поэтому директор балета Махар Вазиев рискнул на ручном управлении дать труппе нечто вроде энтузиастического пинка: «Эй, товарищ, больше жизни!».

При этом маэстро, пригласив зарубежных хореографов, не побоялся упреков в спонтанности и непатриотичности. О последнем, впрочем, можно не беспокоиться. На сезон запланированы три полноценные премьеры отечественных постановщиков, почти доведенные до сцены минувшей весной, а приглашенные иностранцы вдохновлялись не только пандемией, но и нашим всем – во-первых, Чайковским, у которого, кстати, в этом году юбилей, а во-вторых, «Девятым валом» Айвазовского – полотно величественно проецируется на заднике сцены в одном из балетных опусов. Впрочем, лучший эксперимент получился у артиста Гранд-опера и уроженца школы Ла Скала Симоне Валастро – видимо, у Вазиева, перед Большим девять лет руководившего балетом Ла Скала, выработалось отменное чутье на итальянских авторов.

Программа «Четыре персонажа в поисках автора» до конца сезона еще будет в афише. Полюбопытствуйте: если этот эликсир встряхнул артистов, то и нам может быть нелишним.

Загнанных лошадей по-прежнему пристреливают

На другом полюсе многополярного театрального мира открыл сезон Центр драматургии и режиссуры (ЦДР), сильный по части коктейлей из драмы, музыки и хореографии. Классику Хораса Маккоя «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» в легендарном подвале на Соколе стилизовали прямо любовно. Раз уж театр начинается с вешалки, то на крюках в гардеробе – настоящие сбруи и стремена, а на разогреве в холле наяривает кантри диксиленд с банджо. Тот же оркестрик дополняет спектакль, но не по проторенной десятилетиями традиции, а странной смесью блюза, джаза, темы Феи Драже из «Щелкунчика», песен сестер Эндрюс и прочим изысканным мелодизмом, который то и дело отсылает зрителя к разного рода ностальгиям. Жуткий танцмарафон, победитель которого получит полторы тысячи долларов, вписан в круг цирковой арены, где людской табун нарезает круги: к финалу в нем найдутся калеки, умершие, сломавшиеся.

Режиссер Владимир Панков прозрачно обыгрывает название, отсылая и к Товстоногову, и к «Истории одной лошади», и к Толстому, сгустивших человеческие страсти в образах бессловесной и славной скотинки-труженицы. Но буквальности в этом театре не любят. Арена трансформируется в бар и гримерки, где умученные марафонцы валятся на пол, а ритм спектакля держат модерирующие действие ведущие – продюсер, оператор, парочка хлопающих ресницами красоток-медсестер. У каждой пары свои пять минут славы (хореограф Екатерина Кислова), и это чистый парад-алле маленькой и гордой труппы ЦДР.

Кстати, стоит отметить, что мастерство основного состава труппы этого театра прямо на глазах растет – они и правда стали универсалами. Но даже в таком блестящем контексте выделяются звезды: афрорусский актер-филолог Кристо Федянин с особой пластикой, инфернальная танцовщица-модель Наталья Чернуха, актриса с лихим вокалом Ольга Позднякова и дивный Виктор Сапелкин, несущий сквозь весь этот джаз идеальный психологизм Станиславского. В итоге спектакль отсылает не только в легендарные 30-е, когда была написана пьеса, а Америка переваривала Великую депрессию, но и в 20-е гг. прошлого века, во времена гастролей МХАТа в Нью-Йорке, когда часть труппы осталась обустраивать Голливуд.

А вот – напоследок – и большой секрет. Посмотрите на театральные сайты. Даже в малодоступные прежде театры-флагманы, включая Большой, сейчас можно купить билеты. Глупо не воспользоваться такой удачей. Ведь человечество до сих пор не решило, тянет ли его к искусству от хорошей жизни, в качестве вишенки на торте, или от плохой – как к способу побега от реальности. А значит, разумнее всего, не задумываясь о всяких метафизических глупостях, использовать такие редкие блага пандемии и просто пойти в театр, чтобы прожить нечастые в обыденной жизни эмоции.