«Красный Моцарт» во МХАТе им. Горького

МХАТ на Тверском бульваре открывает постковидный театральный сезон новой музыкальной постановкой. Все, как полагается в наше нелегкое время: сложности с парковкой, шахматная рассадка, безалкогольный буфет (хотя бутерброды с семгой остались). Театр, конечно, должен начинаться с вешалки, но как будто именно в эти дни погода обещает смилостивиться – будет тепло и даже не очень сыро, можно не брать с собой плащ и сменную обувь.

В каждом театре обычно присутствует три репертуара: один – для брезгливых критиков, другой – для преданных фанатов, третий – для комфортного семейного просмотра. Последний и делает основную кассу. Во МХАТе беспроигрышным вариантом традиционно были пьесы из школьной программы: и детишкам хорошо – можно не читать оригинал, и родителям неплохо – отдыхают душой на знакомой с детства классике. Спектакль «Красный Моцарт» удивительным образом соединяет все три стратегии: это и эксперимент, и следование мхатовским традициям, и в определенном смысле классика.

Историю великого советского мелодиста Исаака Дунаевского художественно переосмыслил автор пьесы Дмитрий Минченок – это его перу принадлежит биография музыканта в книжной серии «Жизнь замечательных людей». Вероятно, Минченок знает его судьбу лучше, чем кто бы то ни было (за исключением, вероятно, Максима Дунаевского). Режиссер постановки Рената Сотириади на протяжении многих лет была сподвижницей Юрия Любимова в Театре на Таганке. Художник – Борис Краснов не нуждается в представлениях для тех, кто хоть иногда захаживает в московские театры. Композитор, что характерно, Исаак Дунаевский.

В нем действительно есть что-то моцартианское – легкость, гармоничность, но при этом и ощущение масштаба. О Дунаевском принято говорить в контексте не столько серьезной, сколько популярной музыки. А между тем главный музыкальный гений XX века Дмитрий Шостакович называл увертюру к фильму «Дети капитана Гранта» «симфоническим произведением большого накала и темперамента». При этом постоянно повторял, говоря о Дунаевском: «большой талант», «большой мастер». Определение «большой» у Шостаковича в отношении Дунаевского появляется как будто избыточно часто. Понятно почему – мы имеем дело с так называемым «большим советским стилем».

Большой стиль

Творивший главным образом при Сталине, Дунаевский не мог не передать дух эпохи. А эпоха была масштабной – это время героев и подвигов. Строилась великая, лучшая в мире страна, самая сильная и самая справедливая, под руководством величайшего гения – в этом не сомневалось большинство из тех, кто оставался на свободе. Ощущение счастья, грандиозности совершаемых событий и близкого светлого будущего было разлито в воздухе и транслировалось при помощи немногих в те годы массовых каналов – газет, радио и кино.

Как известно, основное свойство тоталитарных систем – их тотальность. Энергии власти пронизывают все уровни общества и жизнь каждого гражданина, проникая в его самые интимные сферы. От государева ока не спрятаться, не скрыться. Человек невольно чувствовал себя элементом колоссального механизма, жертвовал личным ради всеобщего, получая в награду радость сопричастности чему-то великому. Попробуйте встать прямо перед главной сталинской высоткой, зданием МГУ на Воробьевых горах, и посмотреть вверх. Но будьте осторожны, может закружиться голова. Вы почувствуете ментальность человека сталинской эпохи: странноватую смесь из ощущений своей ничтожности, благоговейного страха и восторга перед масштабом нависающей над тобой громадины.

Исаак Дунаевский, человек невысокого роста, умел создавать масштаб как никто – но масштаб особого духоподъемного свойства. Те же Прокофьев и Шостакович, много писавшие для кино, передавали драматизм борьбы с врагом, напряженное переживание национального подвига – это величественная, но тревожная музыка. Дунаевский был творцом счастья и мастером воодушевления. Его песни, звучавшие по утрам из репродукторов, придавали сил и бодрости, примерно как сегодня – пара чашек хорошего кофе. Тем более что за них не надо было платить. Он же – автор музыки к главным комедиям сталинской эпохи, в которых было меньше злого высмеивания и больше душевности.

Последовавшее высмеивание

Высокий имперский стиль советской эпохи ушел вместе с эпохой. Взамен мы имеем массовую культуру с ее ориентацией на телесный низ и искусство постмодерна, проникнутое идеей глумления над любыми ценностями. На смену соцреализму пришел соц-арт как центральный стиль актуального творчества. Монумент низвергнут, по нему можно смело стучать молоточками. Возвышенный советский пафос высмеивается и пародируется, доводится до абсурда и смешивается с грязью. Поначалу это было довольно мило и забавно – как в тех же книжках Венички Ерофеева и Саши Соколова, в живописи Комара и Меламеда, Эрика Булатова и Ильи Кабакова. Потом стало страшновато, как в романах Владимира Сорокина и Андрея Куркова. Последний, кстати, мало известный у нас, но знаменитый и востребованный на Западе русскоязычный писатель. Западу вообще нравится, когда наши люди издеваются над собственным прошлым. Есть простой, но действенный лайфхак: хочешь успеха за рубежом – начинай изгаляться над советскими идеями и символами. На тебя обратят внимание, пойдут гастроли, выставки, призы, гонорары.

Реакция и адаптация

Особенность нового мхатовского спектакля – как раз в попытке преодолеть принятое в модном современном театре глумление над советской эпохой. В желании воспроизвести на новом этапе хотя бы элементы высокого стиля и сделать это на легком комедийном материале. Но необходима адаптация к сегодняшнему восприятию. Прежде всего это касается музыки: мелодии Дунаевского изрядно аранжируются, приспосабливаются к привычным нам ритмам и интонациям. То же самое пришлось проделать и со сценографией и хореографией: оформление и действие не должны вызывать ощущение фейка, при этом быть оригинальными и приятными зрителю, воспитанному на современных образцах. Принципиально важен образ Сталина: довольно трудно удержать баланс между мрачной серьезностью этой фигуры и комедийным жанром постановки. Вождя в спектакле, кстати, играет Сергей Шакуров.

Может показаться, что МХАТ не совсем подходящее место для подобного рода экспериментов. Мы привыкли, что оперетты и мюзиклы нам показывают в других местах. Однако этот театр не всегда был только драматическим. Его основатель Станиславский в свое время немало потрудился над оперными постановками в Большом театре. Вместе со своим заклятым другом Немировичем-Данченко основал домашнюю оперную студию. Кроме того, недавно выяснилось, что в проекте здания на Тверском бульваре предусмотрена оркестровая яма – ее там обнаружили, сняв первые три ряда партера. Здание с самого начала строилось с учетом возможных музыкальных спектаклей в репертуаре. Поэтому здесь и уникальная для залов такого размера акустика. Удивительно, что за прошедшие полвека один из лучших по своим параметрам концертных залов Москвы не использовался в таком качестве. В этом смысле премьера «Красного Моцарта» – знаковое событие, открывающее новую страницу в жизни МХАТа, а может, и всей театральной Москвы.