Эрмитаж объединил коллекцию Морозовых

Две выставки – «Щукин. Биография коллекции» в Москве и «Братья Морозовы. Великие русские коллекционеры» в Петербурге – создавались одновременно и по единому принципу: сложить московские и петербургские собрания коллекционеров, разделенные в 1948 г. Коллекцию Щукина объединили в ГМИИ им. Пушкина, Морозовых – в Эрмитаже, где при поддержке компании ФСК ЕЭС представлены 140 произведений нового западного искусства, собранных меценатами Иваном и Михаилом Морозовыми. Из русских полотен на выставке только портреты собирателей, написанные Валентином Серовым (русская часть коллекции братьев хранится в Третьяковке). Картины Морозовых принимает анфилада из 13 простых залов, которые к вечеру залиты солнцем. Выкрашены они в такие же светлые тона, какими, по воспоминаниям, были комнаты морозовского дома.

Музейный спор

«Галерея памяти С.И. Щукина и братьев Морозовых» открылась в Главном штабе Эрмитажа в декабре 2014 г., когда в залы четвертого этажа, выходящие окнами на Дворцовую площадь, была полностью перенесена из Зимнего дворца экспозиция импрессионистов и постимпрессионистов. За полвека бытования в маленьких и низких залах части коллекции московского Музея нового западного искусства словосочетание «третий этаж Эрмитажа» у художников и прогрессивной интеллигенции превратилось в пароль.

В нашей стране не было принято указывать на музейных этикетках происхождение работ, и возвращение имен выдающихся коллекционеров даже в таком виде было большим шагом. К этому вел естественный ход вещей, но открытие залов совпало с обостренными спорами о дальнейшей судьбе собрания, волюнтаристски разделенного в 1948 г. Тогда стараниями директора Эрмитажа Леона Орбели и его главного хранителя Антонины Изергиной в Ленинграде оказались вещи, показ которых не мыслился возможным ни при каких условиях, а в столице были оставлены более компромиссные произведения.

Предложение воссоздать собрание ликвидированного музея 65 лет спустя и соединить коллекции Щукина и Морозова в Москве впервые высказала директор ГМИИ Ирина Антонова (сейчас занимающая почетный пост президента музея) во время прямой линии с президентом Путиным в апреле 2013 г.

Сегодня есть идея объединить произведения, хранящиеся в двух столицах, в виде виртуального музея. Выставки двух коллекций, открывшиеся практически одновременно в Москве и Петербурге, только на первый взгляд способны придать медийную актуальность неразрешимому музейному спору. В действительности они лучше всего могут послужить примирению двух музеев в сложном вопросе.

Морозовы и Щукин

Братьев Морозовых было трое – Михаил, Иван и Арсений, сыновья потомственного почетного гражданина, директора Тверской бумагопрядильной мануфактуры. Михаил и Иван с детства увлекались живописью, им давал уроки Константин Коровин. Выпускник историко-филологического факультета Московского университета Михаил Морозов в 24 года начинает коллекционировать русское искусство.

Иван Морозов учится в Швейцарии на химическом факультете Высшей политехнической школы в Цюрихе. Вернувшись в Россию, он следит за увлечением брата современным театром, литературой и живописью. В 1900-м переезжает из Твери в Москву и вскоре, подражая брату, начинает делать первые художественные покупки – сперва русскую живопись, а с 1903 г. – работы французских импрессионистов. Случившаяся в том же году внезапная смерть старшего брата укрепляет Ивана Морозова в намерении продолжать коллекционирование произведений искусства.

Пик собирательской активности приходится на 1907–1908 гг., а всего за полтора десятилетия в результате парижских поездок дважды в год – на Салон независимых и Осенний салон – в особняк на Пречистенке прибывают Клод Моне, Ван Гог, Сезанн, Гоген, а затем и Боннар, Дерен, Пикассо, Матисс, и все с первоклассными работами. Иван Морозов становится почетным членом Осеннего салона и кавалером ордена Почетного легиона. Морису Дени заказывается серия панно для музыкального салона в доме коллекционера.

Так в первое десятилетие ХХ в. образовалась одна из двух лучших коллекций французской живописи в России, дополняющая собрание Сергея Щукина, целиком представленное сейчас на выставке в ГМИИ им. Пушкина. В истории и общественном сознании имена двух крупнейших коллекционеров начала века уже давно неразделимы, но интонация этих собраний очень различна. Верно, что Морозова не было бы без Щукина – именно он привел своего младшего коллегу в мастерскую Анри Матисса.

Как 100 лет назад

Директор Второго музея новой западной живописи (с 1923 г. – ГМНЗИ) Борис Терновец так описывал свои принципы экспонирования работ морозовской коллекции на Пречистенке: «Никаких предвзятых декоративных принципов в основу развески положено не было; она регулировалась другими, более существенными стимулами: желанием создать наиболее благоприятные условия восприятия, приблизить произведения к зрителю, добиться, чтобы соседние произведения не нарушали полноты восприятия».

Кураторы выставки в Главном штабе, сотрудники Отдела западноевропейского искусства Эрмитажа Альберт Костеневич и Ольга Леонтьева поступили почти по его заветам. В музее считают, что дворцовые интерьеры являются лучшей оправой для любого искусства и не нуждаются в современном дизайне, но от помещений в здании Главного штаба веет бюрократической скукой. Современному взгляду экспозиция покажется вялой, лишенной пластических акцентов, внутренней драматургии и не провоцирующей на сопоставления. И главное, на выставке никак не отражены те исторические события, что произошли за последние 100 лет с коллекцией, ее владельцем и хранителями, как изменилась ее публика.

В первом зале – два портрета собирателей: Михаила Морозова во весь рост Валентин Серов написал в 1902 г., знаменитый портрет сидящего за столом Ивана Морозова сделан в 1910-м. Натюрморт Матисса «Цветы и бронза», на фоне которого позирует коллекционер, повешен рядом, и его реальный размер помогает оценить как художественную силу пастели Серова, так и физическую мощь его модели. Создание картины Матиссом, ее покупка Морозовым, портретные сеансы Серова и завершение его работы – эти три события датированы одним годом.

С 1913 г. Морозову принадлежал и синий «Марокканский триптих» Матисса, который сам художник одел в неброские серые рамы – к сожалению, теперь он заключен в позолоченный багет. Эрмитажная экспозиция начинается с Клода Моне, следом идут работы Ренуара, Гогена, Ван Гога, Сезанна, Пикассо, Дега, тут же менее известные Герен или Шабо, и заканчивается мощной кодой – панно Дени и картинами Боннара.

Белый зал морозовского особняка на Пречистенке, для которого Морис Дени в 1907–1909 гг. написал «Историю Психеи», полностью скопирован в Эрмитаже: на средства компании Louis Vuitton воссоздано убранство и мебель, в точном соответствии с архивными фото интерьер дополнен двумя вазами по эскизам художника. Во время визита в Россию он подмечал в дневнике все, соответствующее его спиритуальному настрою: церкви, монахини, цвет заката в короткие зимние дни. Все панно оказываются неожиданно близки к «Душеньке» Богдановича и гравюрам Федора Толстого.

В 1910 г. Морозов заказал Пьеру Боннару для своего дома панно «У Средиземного моря». Триптих, занимающий межколонные проемы, очевидно написан в расчете на взгляд человека, поднимающегося по лестнице. Экспонирующаяся в эрмитажном зале работа совсем не передает ощущения выхода в иную, наполненную счастьем и солнцем жизнь из хмурой московской реальности. К тому же на выставку не привезены еще две написанные художником большие боковые части, которыми коллекционер решил дополнить пространство, полностью завершив впечатление. Морозову пришлась по душе свежесть и яркость живописи Боннара, в наши дни он ценится больше за кинематографические эффекты – движение и отсутствие нарочитости в композиции. На ретроспективе Боннара в парижском музее Орсэ в 2015 г. эрмитажный триптих завершал всю выставку как наиболее характерная работа мастера.

Нитки жемчуга

Морозовы и Щукины, а еще Бахрушины, Боткины, Рябушинский, Остроухов – главные фигуры молодого русского капитализма. Владельцы Тверских мануфактур, поставщики сукна, все Морозовы, начиная с деда нашего героя – основателя династии, старовера Абрама Савича Морозова, были необычайно предприимчивы. Иван Морозов во время Русско-японской войны 1904–1905 гг. одевает армию и зарабатывает огромные деньги. Они не только перекочевывают в карманы парижских маршанов: как известно, на морозовских фабриках происходят первые масштабные и вошедшие в историю стачки, и ответом предпринимателей становятся меры по улучшению жизни рабочих и широкая филантропическая деятельность.

Сто лет прошло с тех пор, как в апреле 1919 г. Ивану Морозову с семьей приказали съехать из дома на Пречистенке – коллекция уже была национализирована, а бывший владелец ненадолго получил должность ее хранителя. Борис Терновец, составивший каталог собрания в первые послереволюционные годы, писал: «В свое собирательство Морозов вносил ясный план, объективное строительство, спокойное нанизывание, точно на нитку жумчуга, одного шедевра за другим».

До 6 октября

Санкт-Петербург