В Канны нагрянули зомби, бандиты и похитители тел

Похоже, в этом году директор фестиваля Тьерри Фремо отбирал фильмы исключительно по их жанровому родству. Движение арт-кино в сторону жанра более чем актуально и вновь началось не так давно – возможно, в результате усталости от во многом исчерпавшего себя документального реализма, которым фестивальное кино жило последние лет десять-пятнадцать.

Возвращение мертвецов

Открылся фестиваль новой работой Джима Джармуша «Мертвые не умирают» – зомби-комедией о восстании мертвецов в одном американском городке. Поэт, метафизик, автор «Мертвеца» Джармуш не раз снимал кино о смерти как главном событии и смысле жизни, о ее присутствии в самой материи повседневности, поэтому в его обращении к зомби есть своя логика. Но «Мертвые не умирают» неловко пародируют и доводят до карикатуры «потусторонний дух», который пленял в его прежних фильмах. Однако и такой жест законен: в конце концов, иногда смерть – это тупой заторможенный зомби, который устал от самого себя и лезет к живым, надеясь, что те уже навсегда его прикончат.

Мертвецы, призраки, гангстеры, франкенштейны в избытке населяют и другие фильмы. В «Атлантике» Мати Диоп сенегальские беженцы погибают в море во время переправы в Испанию и возвращаются на родину в виде зомби с закатившимися глазами. Cреди них оказывается возлюбленный главной героини, которая не верит в его смерть и бунтует против своего вынужденного брака с местным нуворишем. Увы, стартуя как немного абстрактное, изумительно снятое дымчатое кино, режиссерский дебют способной и известной в узких кругах французской актрисы Мати Диоп теряет свою магию, как только начинается повествование, не очень умело монтирующее историю Ромео и Джульетты с мифологией вернувшихся с того света и темой беженцев. Хотя идея трактовать современную миграцию как переселение душ вполне оригинальна.

Возвращение вестерна

Политическая злоба дня вписана в архаичную форму и в «Бакурау» Клебера Мендонсы Фильо и Хулиано Дорнеллеса. Некий интернациональный – хотя, кажется, руководимый американцами – отряд убийц медленно и c удовольствием стирает с лица земли маленькую бразильскую деревню. Параллельно ее население – гордые бедняки и благородные головорезы – готовят ответный удар. У первых в арсенале дроны и современное вооружение, у вторых – самодельные пушки и стародавние револьверы из местного исторического музея. Их разборки режиссеры решают с наглядными отсылками к вестерну, фильмам категории Б, Пекинпа, Карпентеру и проч. Кое-где получается ударно, но хотелось бы, чтобы их рефлексия по поводу классовой борьбы (в Бразилии и везде), колонизации, коррупции, американской гегемонии, власти и народа была бы такой же неглупой, как и их синефильская игра с пистолетами, мачете и кровью.

Возвращение похитителей тел

C хрестоматийной историей о похитителях тел заигрывает Джессика Хауснер в биотриллере «Малыш Джо», снятом в нарочито холодных дизайнерских тонах и с навязчивым вкраплением «хичкоковской» музыки. Группа биологов выращивает специальный цветок счастья, который делает человеку хорошо, если тот общается с растением и вдыхает его пыльцу – возможно, не такую уж безвредную. Искусственное растение, созданное в стерильной лаборатории, притупляет в людях эмоции и зомбирует их, а главной героине и вовсе заменяет сына (обоих зовут Джо). Интеллектуалка Хауснер всегда снимает о несовпадении реальности и наших представлений о ней. Если счастьем становятся отчуждение, изоляция и бесчувственность, разве это так уж плохо? И правда ли дело в каком-то цветке? Может, такое ощущение счастья в природе человека, а традиционные представления о нем лишь навязаны нам извне и потому недостижимы? Весь фильм строится на таких двусмысленностях, в которых – как мы знаем благодаря философу Жижеку – лучше всех знал толк именно Хичкок.

Возвращение нуара

Деконструирует жанр и остроумец Корнелиу Порумбою в «Свистунах» – почти комиксе о криминальной сети на Канарских островах, члены которой шифруются, общаясь на придуманном ими языке свиста, аналоге азбуки Морзе (перевод их разговоров дан в субтитрах, что усиливает комический эффект). В их мир засылают полицейского (звезда румынского кино Влад Иванов), который начинает работать на оба фронта, а сам подумывает о том, чтобы сбежать от всех вместе с подругой главного свистуна – местной фам фаталь, прибрав к рукам деньги, на которые положили глаз и другие члены этой группировки. Но этот сюжет-пазл можно сложить и по-другому – точно так же, как можно совершенно по-разному переводить неуловимый и недоступный язык свиста. В самом концептуальном фильме Порумбою «Полицейский, прилагательное» герои до умопомрачения спорили, как трактовать букву абсурдного закона, и выясняли, что делать это можно как угодно – к ужасу обвиняемого, которым тоже может оказаться любой. Подобным образом Порумбою обходится сейчас с кодами классического нуара – жонглирует ими и тасует их так же, как герои манипулируют друг другом (финальная разборка происходит тут на заброшенной киностудии, а персонажи то и дело смотрят старые фильмы). Эта «игра в бисер» выполнена не без вдохновения, в быстром ритме пинг-понга и действительно увлекает, но все равно остается художественным свистом, доносящимся к тому же откуда-то из прошлого, из постмодернистской эпохи.

А нуар современный и одновременно аутентичный – без синефильских ужимок – выдал китаец Дяо Инань. Его «Озеро диких гусей» впечатляет не сюжетом о бандите в бегах, за которым охотятся полицейские и бывшие напарники и чью жену используют в качестве наживки, параллельно подсылая к нему ее подругу – еще одну фам фаталь. Впечатляет безжалостно холодная режиссура, минималистские экшен-сцены, в одной из которых кого-то протыкают зонтом, после чего окровавленный зонтик раскрывается (главный гэг фестиваля), а также стильные без пошлости мизансцены – галерея окраин и подполья Китая, где тесно, свет лишь искусственный и неяркий, а победителей нет и не может быть и все выживают, выплывают за счет другого. В общем, приз за лучшую режиссуру Дяо Инань точно заслужил.

Канны