«Кинотавр» раздал призы по совести

«Кинотавр» завершился совершенно иначе, чем начался. На церемонии открытия на упоминание имен арестованных кинематографистов как будто наложили вето, а на лица их коллег в зале – отпечаток беспомощности. На закрытии, напротив, выступавшие говорили и о голодающем в российской колонии (уже месяц) украинском режиссере Олеге Сенцове, и о сидящих под домашним арестом обвиняемых по делу «Седьмой студии». Представитель Гильдии киноведов и кинокритиков Виктор Матизен потребовал обмена первого и освобождения вторых. Главы двух жюри «Кинотавра», критик Андрей Плахов и режиссер Алексей Попогребский, вместе зачитали заявление «Киносоюза» – альтернативной Союзу кинематографистов организации, к которой оба принадлежат, – в поддержку Сенцова. Продюсер Евгений Гиндилис зачитал письмо Сенцова из колонии, композитор Игорь Вдовин призвал следить за судьбой политических узников, режиссеры Авдотья Смирнова и Григорий Константинопольский воззвали к милосердию судей, занимающихся делом Серебренникова.

Ни единого протестного слова из трансляции на канале «Россия 1» не вырезали – правда, показали ее в полчетвертого ночи, в связи с чем в кулуарах тут же началось обсуждение, не хитрый ли это уговор главы «Кинотавра» Александра Роднянского с гендиректором «России 1» Антоном Златопольским: мол, вы там говорите, что хотите, а мы покажем это все, когда никто не смотрит телевизор. Так или иначе на «Кинотавре» снова отменили самоцензуру – и призы раздали с той же свободой, с какой произносили речи со сцены.

Травма излечима

Гран-при драме «Сердце мира» стало большим сюрпризом, в том числе и для создателей. Никто не ожидал, что после прошлогоднего фестивального и прокатного триумфа «Аритмии» главную награду отдадут фактически в те же руки – режиссер «Сердца мира» Наталья Мещанинова в «Аритмии» выступала сценаристом. Фильм об одиночестве лесного ветеринара принимали значительно менее бурно, чем мелодраму о любви двух врачей, – и зал рукоплескал потише, и критики были в меньшем восторге.

Зрители сочли, что фильм недостаточно бодр – главный герой слишком медитативно мажет майонез на бутерброд. А прессе показалось, что животные, которым в неволе, кажется, лучше, чем на свободе (в ключевом эпизоде пришлые зеленые выпускают питомцев притравочной станции из клеток с самыми болезненными последствиями), – дурная метафора российской жизни, отрицающей любой протест.

То и другое если и правда, то субъективная. Кажущийся медлительным фильм на деле подчинен тихому ритму обыкновенной жизни, а между немудрящей едой и сном проживается, наверное, главная травма любого тоталитарного общества, в котором никто не умеет ни демонстрировать, ни хотя бы проговаривать эмоции – недолюбленность, брошенность детей родителями. Именно в этом суть отношений ветеринара, тончайше сыгранного Степаном Девониным (заслуженно получившим приз за главную мужскую роль), с начальством, которое он хотел бы видеть своей семьей, с женщиной, которой после предательства матери он не доверяет, с ребенком этой женщины, которому он бесконечно сочувствует даже тогда, когда его никто не обижает. Проживание брошенности заканчивается обретением близких, которые, по Мещаниновой, и являются для каждого сердцем его мира. Фильм диагностирует травму и мягко указывает, как ее лечить, – редкое российское кино с его надломами может похвастаться такой медицинской эффективностью при некатегоричности оценок.

Русский ад

Приз за режиссуру – опять-таки не вполне ожидаемо (награду прочили Алексею Федорченко за бесспорно виртуозную «Войну Анны», о которой ниже), тем не менее заслуженно – отошел Григорию Константинопольскому за хоррор идей «Русский бес», удивительную смесь макабрического сарказма Гоголя, уничижительного самокопания Достоевского, сублимации социальной ярости в духе романа «Американский психопат» (недаром английская версия названия фильма – Russian Psycho) и художественных методов Ларса фон Триера (с чьей свежей работой «Дом, который построил Джек», которую Константинопольский никак не мог видеть, есть прямые пересечения – например, инсталляция из замороженных тел).

Константинопольский, один из главных представителей клипмейкерского поколения 1990-х, спустя 20 лет стал главным послом свойственной этому поколению свободы в скованном и молчаливом российском кино. Раз от раза его работы демонстрировали все большие дичь и лихость и в силу нестесненности какими бы то ни было рамками – сокрушительную точность: недавний мини-сериал «Пьяная фирма» с его метафорой русской жизни как вечных качелей между разрушительным кутежом и самоубийственным похмельем диагностировал реальность точнее многих документальных работ. В «Русском бесе» герой скачет между либидо и влечением к смерти в хороводе из правдоподобнейше изображенных священников, ментов, чиновников, банкиров и бандитов. Константинопольский как будто дает нам отрезвляющую пощечину, язвительно указывая, что для того, чтобы ад наконец закончился, нужно еще больше ада.

Тихая война

Жюри Алексея Попогребского по совести распределило призы, но все же скандала не избежало. Можно сказать, без награды – при том что отметили практически всех достойных – осталась «Война Анны» Алексея Федорченко, безупречная, короткая и емкая картина о еврейской девочке, выживающей в камине немецкой комендатуры. И режиссер Федорченко, и оператор Алишер Хамидходжаев, и сценарист Наталья Мещанинова (та самая, получившая Гран-при за собственную режиссерскую работу) работали на полутонах: ощущение удара под дых достигается в «Войне Анны» скупыми художественными средствами – она построена почти без диалогов, на свете, отраженном действии, дыхании.

При всей формальной сложности это арт-кино произвело на зал – что на «Кинотавре», что на позавчерашнем московском показе – удивительный эффект: публика выходила, буквально рыдая. Можно сделать вывод, что зрительский потенциал «Войны Анны» неоспорим. Тем не менее прокатчика у фильма до сих пор нет – даже те, кто присматривался к картине Федорченко, после кинотавровских итогов исчезли, сообщил продюсер Артем Васильев. Другой продюсер картины, Андрей Савельев, после новостей с «Кинотавра» (жюри отметило спецпризом лишь маленькую исполнительницу заглавной роли) и вовсе заявил об отмене проката в России: мол, мы не нужны профессионалам – значит, не нужны и зрителям. Обиду производителей можно понять: сильнейшее кино сделано целиком на частные средства, и призы могли бы здорово изменить его судьбу. Будем тем не менее надеяться, что в прокат оно все-таки выйдет – ведь на «Кинотавре» «Война Анны» заняла второе место в зрительском голосовании, значит, шанс на нормальную кассу определенно есть.

Сочи