Почему Вуди Харрельсон не мог дослушать до конца Дональда Трампа

Вуди Харрельсон объясняет, почему после перерыва в год с лишним снова стал курить травку: «Я устал сопротивляться». Он говорит, медленно растягивая слова. Эта знакомая по многим его фильмам манера происходит из Техаса и Огайо, где прошло его детство.

В прошлогодних интервью голливудский дебошир и искатель приключений много раз говорил, что пришло наконец время уйти с этой жесткой вечеринки, которая продолжается вот уже три десятилетия. Но Вилли Нельсон, его близкий друг и сосед по Гавайям, где сейчас живет Харрельсон, кажется, поменял его намерения: звезда кантри-музыки, возможно, самый известный стоунер Америки (у него даже есть свой собственный бренд марихуаны – Willie’s Reserve). «Его влияние было развращающим», – говорит Харрельсон, тихо посмеиваясь. Смеется он, тоже будто притормаживая.

«Моя жизнь сейчас не слишком беспокойная, – говорит 56-летний Харрельсон. – Честно говоря, это вполне себе здорово. Но прилететь может в любой момент».

Мы сидим в Farmacy, веганском ресторане в Ноттинг-Хилле, где Харрельсон постоянно тусуется, когда приезжает в Лондон: заметив его, хозяйка заведения Камилла Файед, дочь бывшего владельца Harrods Мохаммеда аль-Файеда, подходит, чтобы обняться. Веган с 1990 г., он говорит, что ему нравится это место, потому что сейчас он чаще всего ест сырую еду. «Я ухватился за эту моду где-то лет 20 лет назад, и это было <...> да, черт! Это было классно». Недавно он прочитал книгу о здоровой пище и теперь перебирает мантры о правильном питании и важной роли энзимов: «Если вы готовите или перерабатываете пищу, то убиваете эти ферменты. А в них и есть вся жизненная сила продуктов». ОК, значит, ему нужна сырая еда. Он снова смеется, у меня впечатление, что он малость посмолил, хотя не выглядит совсем укуренным.

А может, и нет. Перед нашим ланчем я посмотрел видеоинтервью, которые он раздавал во время прошлогоднего перерыва, его манера ничем особо не отличалась. Под кайфом или нет, как сказал мне один его друг, он все время такой. Мы договорились на 12.30, он пришел раньше, в синей футболке и синей бейсболке с надписью Lost in London («Потерявшийся в Лондоне») – названием снятого в прошлом году фильма, где Харрельсон был режиссером, сценаристом, одним из продюсеров и сыграл главную роль. Фильм был снят одним дублем и транслировался в прямом эфире в кинотеатрах по обе стороны Атлантики. Это вымышленный отчет о худшей ночи в его жизни, объединяющий два произошедших в 2002 г. эпизода, когда он был арестован после стычки с лондонским таксистом и угодил во все новостные сводки.

«Потерявшийся в Лондоне» выходит в iTunes и в потоковом сервисе Hulu в США в эти выходные, но, скорее всего, его старт омрачит другой его новый фильм – Solo, последний из бесконечных производных вселенной «Звездных войн», который в летнее время блокбастеров станет одним из самых больших релизов. Харрельсон уже выполнил свою норму больших студийных хитов. Это и «Голодные игры», и прошлогодняя «Война за планету обезьян». Не говоря уже о его номинации на «Оскара» в этом году за роль начальника полиции небольшого городка в блистательных «Трех билбордах на границе Эббинга, штат Миссури» Мартина Макдонаха. Но ничто не сравнится со «Звездными войнами». Он говорит, что это «самое крутое, о чем вообще можно мечтать», и для резюме, и для «всего остального». В Solo он играет Беккета, преступника и своего рода наставника молодого Хана Соло. Харрельсон отрывается от скороговорки о фильме, чтобы приветствовать Дональда Гловера (рэпер Чайлдиш Гамбино), чье недавнее видео «Это Америка» [мигом сделавшее его мировой звездой] получило широкое признание за безжалостный взгляд на [предвыборную] гонку в Америке. «Он феноменален. Один из тех художников, у кого есть способность чувствовать пульс Америки – какая была, например, у Майкла Джексона», – говорит Харрельсон.

Появляется официантка, Харрельсон немедленно заказывает адаптогенный латте (в меню сказано, что его ингредиенты включают рейши и чагу, два вида китайских грибов, и траву хо шу ву). «Не напрягайся из-за всех этих китайских трав, это действительно классная штука», – говорит он. Ладно, пусть будет адаптогенный латте.

Он хорошо знает меню, но просит официантку порекомендовать мне что-нибудь, учитывая, что я из тех плотоядных, что больше по разрушенным энзимам. Она перечисляет, и я выбираю овощную кесадилью; Харрельсон берет азиатский салат с авокадо. Немного обеспокоенный тем, что кесадильи может быть недостаточно, я уговариваю его поделиться со мной mac’n’cheese (рисовой лапшой с соусом без сыра, который в меню называется «сырным»). «Может, те, кто постоянно ест макароны с сыром, скажут, что здешний mac’n’cheese на самом деле не макароны с сыром, – говорит он. – Но это вкусно».

Официантка спрашивает, хотим ли мы, чтобы все подали одновременно или mac’n’cheese можно раньше, и Харрельсон сразу как-то растерялся. «Я никогда не знаю, что сказать, когда они спрашивают, – говорит он, когда она уходит. – Ты хочешь первым то или это? Психологически эти решения за гранью моего понимания».

Первым подают адаптогенный латте, и я с облегчением обнаруживаю, что по вкусу он больше похож на кокосовое молоко, чем на китайские грибы. Харрельсон рассказывает мне, как сильно полюбил Лондон за последние годы. «Я даже получил эту штуку, регистрацию путешественника, потому что провожу здесь действительно много времени. Мне нравится». Ему также нравится разнообразие английских акцентов, и он перечисляет некоторые из его любимых местных слов, что-то вроде «замотанный» и «офигевший».

Я хочу побольше узнать о том, что привело его в Голливуд, – путешествие, которое само по себе было бы достойно рефлексии на большом экране. Сейчас он живет в Мауи со своей женой Лаурой и тремя их дочерьми, но родился в Техасе и жил там до 12 лет, мать воспитывала его в пресвитерианском духе. «Пресвитерианство – это такое лайт-католичество, – говорит он. – Ритуалов половина, но вина вся целиком».

С отцом он провел не так много времени, тот был наемным убийцей, связанным с организованной преступностью, и большую часть детства Харрельсона сидел в тюрьме. Я осторожно спрашиваю его об отце, который умер в 2007 г. Он подтверждает, что тот провел в тюрьме большую часть своей жизни, но явно не хочет продолжать тему. «Мы были бедны, – рассказывает он о своем детстве. – Но моя мама всегда заботилась о нас, [и] у нас всегда была еда. Ей, секретарю, было непросто вырастить троих детей самостоятельно, но она сделала это, и она действительно заботилась о нас».

После школы он поступил в Hanover College в Индиане, где одним из его сокурсников был Майк Пенс, нынешний вице-президент Дональда Трампа. «Он учился на два курса впереди меня, – говорит Харрельсон. – Он мне нравился, был очень симпатичным парнем». Они оба были религиозны, и Харрельсон, изучавший теологию, дал понять, что однажды Пенс помог ему с проповедью. «У нас были службы по средам, я готовил проповедь, и он помог мне, просто чтобы убедиться, что все на своих местах. И это сработало».

Кажется, мне понадобится что-то посильнее грибного латте, чтобы представить вице-президента, политика правого толка и евангелиста, сотрудничающего с одним из самых известных болванов Голливуда, не говоря уже о религиозной проповеди. Наверняка есть какая-то интрига в том, как развела их жизнь, особенно в контексте приверженности Харрельсона экологии (в 1996 г. он был арестован за участие в демонстрациях на мосту «Золотые ворота» против вырубки Редвудской рощи) и его политических взглядов: он раньше говорил, что верит в анархизм. «Политика – это бизнесмены, работающие для более крупных бизнесменов, и это никогда не изменится», – считает он. Как насчет его бывшего однокурсника, Пенса? «Прошло 35 лет. У одного из нас осталась душа».

Приносят mac’n’cheese, и Харрельсон, кажется, не слышит предупреждение официантки о том, что блюдо очень горячее. «Ой, ой, ой, как горячо, вот дерьмо!» – восклицает он, когда обжигается. Это выглядит довольно сырно для несырного блюда, говорю я. «Да нет же, попробуй, – настаивает Харрельсон, берясь за вилку. – Тебе понравится».

Пока мы едим, я спрашиваю о его другой связи с нынешней администрацией США. В 2002 г. он обедал с Трампом, который пригласил Джесси Вентуру, бывшего борца, а затем губернатора Миннесоты, в Trump Tower на Манхэттене. Вентура, старый друг, пригласил Харрельсона. «Трамп из тех, кто не боится говорить. Быть слишком разговорчивым – не редкость. Но он из тех, кто начинает говорить и не останавливается. Прошло без преувеличения три часа, а никто больше не сказал ни слова».

Я замечаю, что это довольно круто. «Да уж, было непросто. Я должен был выйти на улицу и выкурить косяк, иначе где было набраться смелости, чтобы осилить вторую половину».

Мы приступили к mac’n’cheese, который на вкус оказался как настоящие макароны с сыром. По мере поступления основных блюд я возвращаюсь к вопросу, как он все-таки очутился после Hanover College в Голливуде. Чем больше он узнавал о религии, тем больше понимал, что это «рукотворная конструкция», а вот театр начал манить. Он участвовал в некоторых постановках в колледже, и друг спросил, не хочет ли он переехать в Нью-Йорк. «Это было идеальное время. Когда я переехал в Нью-Йорк, я трансформировался из христианина в гедониста. Я не был атеистом <...> Я был агностиком и гедонистом».

Почти сразу он получил кое-какие театральные роли, а в 1985 г., во время приезда в Лос-Анджелес, выиграл в Cheers роль Вуди, приветливого наивного парня из Индианы. Он появился почти в 200 эпизодах хитового шоу, которое сделало звездами его актеров и позволило Харрельсону стартовать в кино. Актерский состав, похоже, был сплоченной группой. Я сказал ему, что недавно видел Теда Дэнсона, одного из его партнеров по фильму, – тот рассказывал, как они с Харрельсоном взяли галлюциногенные грибы на лодке в Каталину у побережья Лос-Анджелеса. «Он так сказал? – спрашивает Харрельсон – и как будто на самом деле не знает. – Есть много историй из тех времен, которые, как я думал, никогда не выйдут на свет, и теперь одна вышла, так что это хорошо». Поездку на лодке нужно было «чем-то дополнить».

Он отдал Cheers восемь лет, но не хотел застревать в одном амплуа, снимаясь в кинофильмах, среди которых «Белые мужчины не могут прыгать», «Природные рожденные убийцы» и «Народ против Ларри Флинта», за который получил свою первую номинацию на «Оскара». Последние 10 лет реально получились ударными, начиная с его наемного стрелка в коэновских «Старикам здесь не место» в 2007 г. и заканчивая ролями детектива из Луизианы, охотящегося за серийным убийцей в великолепном сериале True Detective HBO, и принесшего номинацию на «Оскара» полицейского из «Трех билбордов».

Я еще не видел Solo, но хочу узнать о замене режиссеров в середине съемок: место Фила Лорда и Кристофера Миллера, которые работали больше двух месяцев, внезапно занял Рон Говард. «Мы уже снимали 70 с чем-то дней, когда Рон пришел. Для него это непросто».

Почему Лорд и Миллер ушли? «Были творческие разногласия. Об этом много говорят, но я думаю, что они делали не тот фильм, который хотели облеченные властью люди, и им надоело бодаться». Харрельсону фильм нравится. «Я думаю, что есть несколько забавных вещей, которые я сделал и которые могли бы быть там – и мне бы это понравилось, но я понимаю, что нужно было редактировать». Тем не менее Говард, по его словам, сделал «что-то фантастическое».

Мне интересно, чувствует ли актер во время съемок, что фильм будет хорошим. «На [съемках] «Трех билбордов» не думаю, что кто-то из нас знал. Я даже не думаю, что Мартин [Макдонах] знал. Я думал, что сценарий действительно хорош, но я не был безумно влюблен в свою роль. Я был бы в восторге, играя роль Сэма Рокуэлла, но я не был в восторге от роли шефа Уиллоби».

Удивительно это слышать, потому что его исполнение героического начальника полиции маленького городка, страдающего от рака и пытающегося обуздать мощный таран в лице матери [убитой девушки] в исполнении Фрэнсис Макдорманд, – один из самых сильных моментов фильма. «Да, оказалось, эта часть не так уж плоха, – соглашается Харрельсон. – Вдруг выяснилось, что фильм был хорош не только на бумаге. Смотрите – и вдруг – а когда это Мартин Макдонах успел стать одним из братьев Коэн?»

Он вспоминает, как первый раз посмотрел фильм с Макдонахом – на крошечном мониторе в лондонской монтажке. «Я сидел рядом с ним и смотрел все то, что мы наснимали, а потом просто посмотрел на него и сказал: «Мартин, я не уверен, что ты понимаешь, как это здорово. Ты подходишь слишком близко, но то, что ты сделал, это великолепно». Я был потрясен этим».

Мы уже полтора часа жуем наши овощи, и я спрашиваю, не хочет ли он десерт. Но он протестует. «К сожалению, я могу быть очень прожорливым. Не надо было есть эти макароны с сыром». Интересно, как его склонность к выпивке уживается с такими строгими правилами в еде. «Это одна из тех маленьких вещей, которые на самом деле не вписываются в мою философию с идеями ЗОЖ, – говорит он. – В ней [идее ЗОЖ] такого нет. Я пью пиво, но стараюсь выбирать самое легкое». Он делает паузу, осознавая то, что только что сказал. «С другой стороны, иногда вы просто должны сказать: «Да пошло оно».

У него намечается настоящий европейский отпуск: «Собираюсь зависнуть в Италии, Греции, Норвегии, Швеции». Я говорю, что это хороший маршрут. «Мне нравится называть это дружеским туром. Милое название для такого кутилы [как я]». Даже самой невозмутимой звезде Голливуда время от времени нужно нажать на паузу.

Перевела Анна Шилова