Открывается 71-й Каннский кинофестиваль, на котором покажут «Лето» Кирилла Серебренникова

71-й Каннский кинофестиваль стал скандальным еще до открытия – из-за политической ангажированности, явственной как никогда, и изменений в организации, которые не происходили очень и очень давно.

Красный май

Ровно 50 лет назад 21-й Каннский кинофестиваль был сорван Годаром, Форманом, Полански и другими режиссерами в знак солидарности с левацкими протестами, охватившими страну в мае 1968 г. C тех пор призрак революционных событий бродит по Круазет каждый год, но так и не принимает реальные физические формы: самый буржуазный кинофестиваль на свете давно и успешно поженил левый пафос с красной дорожкой, охраняемой секьюрити, которых с каждым годом становится все больше. Каннский бунт давно возможен только в кино, но похоже, что в этот раз он чуть-чуть вылился за пределы экрана. Случайно или нет, но в канун пятидесятилетия мая 68-го в конкурсе опять Годар – с фильмом «Книга образа», и одна из интриг в том, почтит ли он своим присутствием давно критикуемые им Канны или опять саботирует фестиваль, как это происходило раньше, когда он не явился представлять свою предыдущую картину «Прощай, язык».

Премьеры без режиссеров

Годар не ездит в Канны по собственной воле, но есть в главном конкурсе и авторы, арестованные у себя на родине и ставшие невыездными. Не сможет представить свой новый фильм «Лето» Кирилл Серебренников, который героически закончил его, находясь под домашним арестом из-за дела «Седьмой студии». Не сможет быть в Каннах и Джафар Панахи, который провел несколько лет под домашним арестом в Иране и до сих пор остается невыездным, отлучен от профессии на 20 лет, но продолжает быть режиссером несмотря ни на что и даже использует запрет как концепт и художественное средство: его новая работа «Три лица» – уже четвертая картина, сделанная в обход цензуры и всех ограничений. А во второй по значимости программе «Особый взгляд» впервые в истории Каннов участвует кенийский фильм «Рафики», дебют молодой женщины-режиссера по имени Ванури Кахиу – более чем целомудренная история любви двух девушек, которая уже запрещена в Кении за «пропаганду гомосексуальных отношений». Открывать же «Особый взгляд» будет игровой «Донбасс» Сергея Лозницы – кино о войне, ее восприятии и репрезентации в эпоху постправды.

И Канны тоже

Еще одно событие – премьера «Дома, который построил Джек» Ларса фон Триера, который возвращается в Канны после того, как его там объявили персоной нон грата за высказывания о Гитлере на пресс-конференции «Меланхолии» в 2011 г. Тот инцидент с шуткой фон Триера про нацизм отчасти стал провозвестником новой политкорректности и новой морали, которые определяют сегодняшний момент и на которые Каннский кинофестиваль не мог не отреагировать – даже если бы захотел. Вместо Харви Вайнштейна, некогда каннской звезды, без которого, кажется, не обходился ни один фестиваль последних лет, на фестивальном кинорынке будет фильм «Гражданин Харви», рассказывающий о неподобающих действиях бывшего «короля Голливуда». После многолетних упреков в гендерном неравноправии и даже – подспудно – в некотором шовинизме в нынешнем конкурсе участвуют три женщины (Ева Хассон, Надин Лабаки и Аличе Рорвахер), а в «Особом взгляде» едва ли не половина фильмов сделаны женщинами. Так что глобальная инициатива «50/50 к 2020», ставящая целью к 2020 г. приблизиться к полному половому равенству в киноиндустрии, уже приносит плоды. Судить же теперешний конкурс будет жюри под председательством Кейт Бланшетт – актрисы, которая не только поддержала движения #MeToo и Time’s Up – как и большинство голливудских звезд, но и самими своими ролями не раз пересматривала гендерные стереотипы в кино.

Канны против

Политический накал нынешних Каннов эффектно соединился со скандальными изменениями в фестивальной структуре. Еще до начала фестиваля его дирекция успела поругаться с критиками. Традиционно именно пресса первой смотрела конкурсные фильмы на утренних показах – до их гала-премьеры вечером. Учитывая, что Каннский фестиваль – единственный в мире, где пресс-аккредитацию дают бесплатно, такие привилегии создавали иллюзию, что журналисты на этом мероприятии – почти священные коровы, ради которых оно в том числе и организовано. В то же время с приходом Тьерри Фремо на пост художественного директора кинокритики раз и навсегда перестали появляться в жюри фестиваля (последний раз критик сидел там в 2004 г.). Теперь же у них отняли и право первого голоса.

Отныне пресс-показы будут идти одновременно с гала-премьерами или на день позже. И все потому, что в эпоху социальных медиа журналисты формируют и твитят мнение о фильме мгновенно и таким образом влияют на атмосферу вечернего торжества: режиссеры якобы не раз поднимались по красной дорожке с кислыми минами из-за негативного информационного шума, созданного утром. И еще по поводу красной дорожки: теперь на ней запретили делать селфи, которые Фремо назвал проявлением безвкусицы, не соответствующей каннскому шику и к тому же вносящей хаос в церемонию подъема по каннской лестнице. И если политические амбиции фестиваля идут абсолютно в ногу со временем, то в отношениях с технологиями и медиа Канны вдруг проявили забавный консерватизм. Интересно, как будет действовать запрет селфи на практике, а что касается журналистов – то они, если захотят, вполне могут твитить прямо во время показов: смартфоны при проходе в каннские залы пока еще не отбирают, хотя и вовсю глушат там мобильный сигнал.

Канны