Памяти Михаила Угарова

В начале нового века Михаил Угаров казался букой-консерватором. Еще бы – ведь, по сути, он предлагал похоронить режиссерский театр, прогрессивнее которого, как тогда по привычке считали многие, ничего не изобрели. Больше того, насмотревшись за 1990-е выдающихся образцов невербального театра со всего мира, мы почти совсем уже решили, что текст на сцене – что-то глубоко устаревшее. И тут выходит Угаров и заявляет, что можно обойтись без режиссера вообще, а главный человек в театре – драматург. И в подтверждение сам ставит собственную пьесу «Облом off» по мотивам романа Гончарова. Параллельно они с Еленой Греминой создают Театр.doc с программным самоопределением «театр, в котором не играют». И там действительно не играют, а занимаются чем-то у нас до того момента неслыханным: ходят с диктофоном и собирают живую речь живых людей, самых разных – от бомжей до менеджеров и рекламщиков, – и делают из нее спектакль. Называется это «вербатим», импортировано из Великобритании, но быстро приживается у нас и становится мощным инструментом разговора о реальности, от которой эстетский театр 1990-х практически отвернулся.

Ретроспективно совершенно очевидно, что появление Театра.doc совпало с моментом, когда искусству надоело играть в увлекательные игры с жанрами, стилями, языками (это называлось постмодернизмом) и оно снова решило заняться жизнью за окном. В погоню за реальностью пустились не только британцы из театра Royal Court, научившие наших драматургов технике вербатим. В 1999 г. жюри Каннского кинофестиваля прокатило всех тогдашних мэтров, отдав «Золотую пальму» «Розетте» бывших документалистов Дарденнов, а Гран-при – «Человечности» Брюно Дюмона, принципиально не работавшего с профессиональными актерами. Радикальное и скандальное каннское решение зафиксировало точку перелома: все причудливые башни из слоновой кости идут под снос, главное происходит на улице со всей ее грязью и искренностью.

Но это очевидно сегодня. А разглядеть суть в момент начала движения было труднее. И сколько раз за последние годы я хотел сказать Угарову: «Михаил Юрьевич, я был не прав, я был просто дурак». Когда писал 15 лет назад, что Театр.doc – это социальная журналистика и ток-шоу. Что там тусовка вместо режиссуры. И прочую ерунду. Так и не сказал, приходится сейчас. С другой стороны, категоричность Угарова всегда провоцировала на споры. А Театр.doc с момента возникновения не раз менялся: отказывался от диктатуры текста, пускал к себе радикальную режиссуру, кино и перформансы. Но главное случилось довольно быстро: объединившись вокруг эстетической идеи («театр, в котором не играют»), Театр.doc естественным образом ее перерос. Просто в силу того, что в случае документального театра эстетика не могла не превратиться в этику и политику – не только в смысле острых текстов и постановок, но и возможностей независимой гражданской платформы.

И это был тектонический сдвиг: вместо театра-учреждения или даже театра-дома возник театр-сеть, открытая подвижная структура, построенная не по вертикали, а по горизонтали. Вот так и получается, что, вспоминая Михаила Угарова, мы все больше говорим о его театре. И десятки людей, имевших отношение к Театру.doc, новой драме, фестивалю молодой драматургии «Любимовка», плачут сейчас как осиротевшие дети. Он умер неожиданно, скоропостижно, всего-то 62 года. Сколько ненаписанных пьес, непоставленных спектаклей и фильмов, нереализованных замыслов. Эти пьесы будут написаны, спектакли и фильмы сделаны, задуманное осуществится. Потому что Угаров помог вырасти поколению, умеющему видеть и слышать реальность, писать о ней и менять ее. Такие поколения – редкость и великая ценность. Михаил Угаров сделал огромное дело и никуда не ушел. Вот он, они – поколение.doc, с нами, среди нас.