Евангелие от пацана вышло к Рождеству

Чуда в Кане не было, вода не стала вином – шарлатан по имени Йесус всего лишь вскрыл вену на запястье и смешал с водой несколько капель крови; распаленной, как толпа на стадионе, свадьбе этого вполне хватило, чтобы опьянеть. Не было хождения по водам и насыщения толпы тремя хлебами, и уж точно никто не говорил нищим духом, что они блаженны. Рая тоже нет, но есть чистилище – амбар, где души ждут суда, подвешенные на веревке, как рыбы.

Олег Зоберн написал книгу, которая буквально напрашивается на обвинения в кощунстве. Дело не только в том, что его Йесус говорит от первого лица, а события далеко отступают от библейского канона. Мир крутого парня из Нацерета, каким он открывается в «Автобиографии», – это мир безблагодатный. Вроде и сказано, что надо любить себя и ни в чем себе не отказывать, от курительной травы до удовольствия соорудить финансовую пирамиду в масштабах Галилеи, – но нет, вещества радости не получается.

Внешним образом это устроено как ревизия чудес: парень из Нацерета одно за другим проходит эти исцеления и насыщения, чтобы доказать, что ничего особенного не было – сплошная физика, фармацевтика и восторги глупой толпы. Но врачевание само по себе его не слишком интересует, наш Йесус не скептик-позитивист, а политтехнолог: управление и общественные связи – вот его стихия. Все до того просто, что даже обидно: перед нами самая обыкновенная история российского босяка, рвущегося поближе к власти, вот хоть Прилепина или Лимонова. А что дело происходит в библейских декорациях, так на то эта власть и босяцкая, чтобы во всем видеть собственное отражение. Славная деталь: автобиография пацана из Нацерета вставлена в нехитрую рамку и предваряется уведомлением, мол, рукопись была обнаружена в ходе недавней сирийской кампании и вывезена из Дамаска доблестным российским миротворцем. Жаль, не из Донецка.

Олегу Зоберну явно хочется, чтобы его сочинение ставили на одну полку с Сорокиным и Пелевиным, а еще лучше Иэном Бэнксом и Джулианом Барнсом. Но, увы, не вытанцовывается – игра разными планами отработана прилежно, на карманную философию строительства мира из кубиков-букв ушло много сил, а в анамнезе все равно советская проза с ее трескучими периодами и особой «упругостью», которую было принято культивировать в 1970-х, оглядываясь в 1920-е. Все так, как если бы капитан Лебядкин бросил писать стихи, окончил Литинститут и ознакомился с новейшими литературными модами.

У нас такое по недоразумению принято называть постмодернизмом, но нет, это не он. С жаждой абсолютной власти, которой одержим этот новый Йесус, у постмодернизма нет ничего общего, скорее уж постмодернистской стоило бы назвать структуру Нового Завета, где любое слово и событие аукается с другими евангелиями и посланиями, а об истине свидетельствует только в составе целого. Но там ведь и герой другой – ни капельки не звучащий как пантократор.

Олег Зоберн. Автобиография Иисуса Христа. М.: Эксмо, 2018, 516 с