Манифест для будущего станцевали в Музтеатре им. Станиславского и Немировича-Данченко

Француз Лоран Илер, год назад возглавивший балетную труппу театра, подготовил свою вторую премьеру. Это вновь программа одноактных балетов. Но в отличие от первой, включавшей патентованные шедевры, на этот раз только один – «Серенада» Джорджа Баланчина (1933) – из разряда широко известных. Три остальных принадлежат хореографам, которых в России в лучшем случае знают в гастрольном варианте: Пол Тейлор дебютирует «Ореолом» (1962), Жак Гарнье – «Онисом» (1979), Александр Экман – «Тюлем» (2012). Эти постановки Илер предлагает воспринимать как модернизацию балета в ХХ в. – они выстроены в хронологическом порядке, от создателя неоклассического балета Баланчина к эксцентричному постмодернисту Экману. Ни один из четверки не содержит линейного сюжета, ни один не позволяет скрыться за показной виртуозностью, привычными трюками и наигранными образами.

Легче всего труппе дался, вопреки ожиданиям, балет радикального насмешника Александра Экмана, оказавшегося близким московским танцовщикам своей яркой театральностью. Его «Тюль», поставленный в возрасте 28 лет, показывает изнанку балетной жизни с ее пачками, пуантами, циркоподобными па-де-де, лошадиным сбивчивым дыханием, строевыми кордебалетными маршами, эгоцентричностью прим, железными леди – укротительницами этого трепетно-железобетонного царства. В гротескном спектакле, соединяющем утробное мычание «лебединой» темы Чайковского и запинающиеся речи танцовщиц, рассказывающих о своей работе, экраны в качестве декораций, титры над сценой и танец в оркестровой яме, разнородность труппы, только нарабатывающей единство ансамбля, выглядит совершенно уместно, а масса солистов упивается своими небольшими, зато эффектными ролями.

Благодаря «Ореолу» Пола Тейлора труппа Станиславского стала первой в России, включившей в свой репертуар спектакль танца модерн («Лабиринт» Марты Грэм, из личного проекта Дианы Вишневой переехавший в афишу Мариинского театра, остался в ней спектаклем для одной балерины). В «Ореоле» Тейлор одним из первых соединил модерн-данс с музыкой Генделя. Его буколические танцевальные сцены с участием трех солисток и двух солистов в простых белых нарядах на небесно-голубом фоне отсылают к античной Греции: руки исполнителей подчеркнуто распрямлены в локтях и сломлены в кистях, ноги, выделывая традиционные па, завернуты внутрь, а стопы зафиксированы «утюжками». Но, аккуратно воспроизводя модернистские принципы Тейлора, артисты артикулируют их как неоклассику. «Ореол» Тейлора внезапно оказывается родным братом «Танцев на вечеринке» Джерома Роббинса, известного труппе по «Другим танцам», не без оснований напоминая о том, что оба балета принадлежат одному времени и месту – Нью-Йорку 1960-х.

Взглянуть по-новому на очаровательный «Онис» Жака Гарнье, одного из родоначальников французского современного танца, Юрию Выборнову, Алишеру Калибаю и Максиму Севагину пока не удалось. В этом коротеньком опусе, посвященном своей малой родине, хореограф воспел повседневность – труд, любовь, рождение детей. У танцовщиков же вышло па-де-труа с эффектными вариациями, в котором классический танец усложнен современными деталями, но совсем не осталось места жизненным историям персонажей. Преодолением сложного текста оказалась и баланчинская «Серенада», не наполненная ни петербургскими сновидениями, ни балетными тенями, ни вкусом настоящего. Тем не менее еще недавно рассыпавшийся кордебалет продемонстрировал в ней строгость линий и тщательную отрепетированность, свидетельствующую о серьезной работе. Овации после ее окончания свидетельствовали о том, что публика ценит не только академизм исполнения, но и оригинальность репертуара. Для коллектива, вынужденного вечно быть вторым после Большого, вечера одноактных балетов – лучший способ выйти из тени колосса, предпочитающего монументальные формы.