Пушкинский сравнил импрессионистов и передвижников

Выставка «Передвижники и импрессионисты. На пути в ХХ век» открылась в Пушкинском музее к традиционному ежегодному фестивалю «Декабрьские вечера Святослава Рихтера». Автором проекта, так же традиционно, стала президент музея Ирина Александровна Антонова. Она мастер сравнений и поиска параллелей и пересечений в искусстве разных стран и времен, чему посвятила не одну выставку. На этот раз идея была подсказана работой русского историка искусства Нины Дмитриевой, столетие которой эта выставка и отмечает.

Большинство показанных картин популярны и существуют в зрительской памяти, но только в разных пространствах: передвижники – в Третьяковке, импрессионисты – в Пушкинском. Одно дело – сравнивать их в тексте, как это делала Дмитриева, другое – сталкивать рама к раме. Действие это опасное, поскольку, скажем прямо, краски тут очень разные.

Хотя есть колористические и пластические совпадения. Например, воздушный розово-голубой «Портрет Жанны Самари» Огюста Ренуара хотя и превосходит свободой и чувственностью плосковатый «Портрет хористки» Константина Коровина, написанный десятью годами позже, но допускает его соседство. Заметим, правда, что Коровин остался в памяти отечественной живописи как русский импрессионист, а не передвижник. Еще стоит предупредить, что название выставки не вполне отражает ее содержание, поскольку не все показанные на ней художники – импрессионисты и передвижники, но это не так важно, как тот прискорбный факт, что французские – звезды мирового искусства, а русские – только наше всё. Хотя это и не вполне справедливо.

Как исчерпывающе высказался Илья Репин (его слова есть среди приведенных на выставке цитат): «Французы – бесподобный народ <...> их идеал – красота во всяком роде. Мы совершенно другой народ <...> и здесь наша задача – содержание. Лицо, душа человека, драма жизни, впечатления природы, ее жизнь и смысл, дух истории – вот наши темы». Нельзя, конечно, сказать, что Ван Гог бездуховен (впрочем, он не француз, да еще и постимпрессионист), но его «Прогулка заключенных» смотрится рядом с «Перед исповедью» Репина как пришелец из иного мира и века, хотя написана всего на пять лет позже.

Большинство картин сопоставлены по темам и сюжетам. И надо сказать, что сюжет иногда имеет значение – если в сознании Виктор Васнецов никак не сопоставляется с Эдгаром Дега, то в картине «Балаганы в окрестностях Парижа» русского былинописца Пьеро изогнулся почти как танцовщица у французского импрессиониста. Но вот курсистка на картине Николая Ярошенко, кажется, идет прочь от «Девушек в черном» Ренуара, стыдясь, что плохо одета. С другой стороны, конечно, именно в таком сопоставлении начинаешь сочувствовать русской девушке, в стремлении учиться и приносить пользу людям не замечающей своей красоты.

Дмитриева в статье «Передвижники и импрессионисты», отмечая общее для французских и русских художников противопоставление далекой от жизни академической традиции, писала, что передвижников интересовал не сюжет, а драма, а импрессионисты «предпочитали розам и дворцам хижины и капусту», потому что видели в обыденном и низменном ту же самую красоту. И красоту, стоит уточнить, они видели в самой живописи. Нельзя сказать, что живописная стихия, краски русских художников не интересовали вовсе, но драма, да, больше. Хотя не всех.

Работ Валентина Серова на выставке не много, но именно он был бы здесь на стороне французов, поскольку живопись, пластика для него важнее сюжета. Ну а то, что колорит его картины «Дети» совпадает с эскизом «Комедиантов» Пикассо, это скорее совпадение, чем параллель.

Словосочетания «прогрессивное искусство» и «художник опередил свое время» давно потеряли смысл. Передвижники писали не так, как импрессионисты, не в силу своей отсталости, а потому, что ставили перед собой другие задачи. Репин удивлялся импрессионистам, считая, что их картины, в сущности, этюды, которые делают художники. Серов написал портрет коллекционера Ивана Морозова на фоне натюрморта Матисса, но по-своему. Левитан тосковал во Франции по русской природе, в которой видел Бога и хотел передать его присутствие в своих пейзажах. Но его серые «Сумерки. Стога» не похожи на пейзажи Клода Моне (их нет на выставке), который стремился только передать, как по-разному солнце освещает такие же стога сена. И в конце концов, история русской живописи к концу XIX в. насчитывала всего два века в отличие от европейской. У нее был свой путь. Так что выставка к «Декабрьским вечерам» только констатирует всем известное.

До 25 февраля