Проникнуть в подсознание Сергея Эйзенштейна можно посмотрев на его рисунки

Как ни банально это звучит, книга Наума Клеймана «Эйзенштейн на бумаге» – полное, глубокое до интимности проникновение во внутренний мир художника в обоих значениях этого слова. Великий кинорежиссер и отчаянный рисовальщик, не выпускавший карандаша из рук на протяжении почти всей жизни, именно в рисунках проявляется полностью, в них он был свободен и неподцензурен. Они, как поясняет Клейман, были для Эйзенштейна способом самопознания, своего рода психоанализом и психотерапией, с их помощью он понимал себя, «ставил себе диагноз состояния собственной души».

Читая и рассматривая книгу, где анализируется этот самоанализ, можно погрузиться в такие душевные и интеллектуальные глубины, что дух захватывает от степени откровенности и сложности суждений. «Этот Э. предстает средневековым монахом-эротоманом и мистиком. Циником и экстатиком. Певцом оргазмов всех виданных и невиданных разновидностей», – пишет Эйзенштейн о себе как о другом. С такой шпаргалкой его странные рисованные композиции с крестом и распятыми на нем людьми и быками наполняются смыслом.

«Иногда в моментах ослабления лукавый монах Средневековья вламывается в сталь интеллектуальных конструкций, внезапно появляясь атавизмом «извращений» и патологически личных невротических срывов <...> Или экстатически-личных барочных литургий «Октября», или пантеистических радений «Генеральной линии». Так будущий дважды лауреат Сталинской премии, мифо-творец революции комментирует свои фильмы. Рисунки Эйзенштейна к ним принято считать способом визуализации замысла, подготовкой к съемке. Клейман же предполагает, что, наоборот, на пленке режиссер воспроизводит свою графику, переводит ее в движение, анимирует с помощью актеров. И это доказывают не только документальные свидетельства, что, например, Николаю Черкасову он не объяснял, а рисовал роль, но и вся графическая образность его фильмов.

Рисунки при жизни Эйзенштейна показали на выставке один раз в нью-йоркской галерее, зато теперь они регулярно демонстрируются в художественных музеях, и вот сейчас его выставка открыта в такой сокровищнице великого искусства, как флорентийская галерея Уффици. Несмотря на то что рисовальщиком их автор был, с академической и даже с модернистской позиций, безыскусным. Но привлекательность этих спонтанных, карандашных по большей части, изображений на листочках, а то и обрывках бумаги очевидна. Они динамичны, четки, осмысленны и откровенны.

Графика Эйзенштейна не только многократно показана, но еще и описана и трактована в книгах и материалах к выставкам. Их авторам есть на что опереться. В трактовках они следуют за самим рефлектирующим и теоретизирующим Эйзенштейном не споря, поскольку ни в интеллекте, ни в глубине анализа превзойти его им не под силу. Наум Клейман, самый авторитетный и верный исследователь творчества Эйзенштейна, поступает так же, в сущности, у него здесь роль комментатора к комментариям. Его собственный текст, на взгляд читающего и рассматривающего книгу, занимает не больше места, чем выделенные жирным шрифтом цитаты из Эйзенштейна. Но их подбор точен, а пояснения Клеймана ясны, уместны и убедительны. И служат только тому, чтобы иногда отрывочные, часто сумбурные и повышенно эмоциональные, пестрящие разноязычными выражениями записки Эйзенштейна были верно поняты. Безукоризненно точно сопоставлены в книге рисунки и кадры из фильмов.

Можно, конечно, воспринимать «Эйзенштейна на бумаге» только как самый полный альбом рисунков прославленного режиссера, хранящихся в Российском государственном архиве литературы и искусства. Эйзенштейн рисовал сериями, так что иногда их ошибочно именуют комиксами. Хотя развивается в них за редким исключением не сюжет, а образ, графическая тема. Конечно, и без пояснений можно увидеть путь, проделанный запойно рисующим подростком от подражателя карикатуристам до признанного гения кинематографа. Поверхностный подход легок, а чтение этой книги требует сосредоточенности, но награда за отданное ей внимание стоящая.

Наум Клейман. «Эйзенштейн на бумаге. Графические работы мастера кино». М.: Ad Marginem, 2017