Художник Цай Гоцян соединил на выставке «Октябрь» русскую символику с китайской философией
Эффект от соединения получился взрывной
Куча детских кроваток и колясок, две недели интригующе закрывавшая фасад Пушкинского музея, превратилась наконец в холм с березками и стала инсталляцией китайского художника Цай Гоцяна «Осень». Он придумал ее как образ быстротечности человеческой жизни и подобие построений русских конструктивистов, а также, как гласит пояснение, это памятник утопическим мечтаниям. Листья на деревьях будут желтеть и опадать, и поэтический образ – становиться все печальнее и печальнее до полной мрачности. Березовая роща предваряет выставку Цай Гоцяна «Октябрь», посвященную столетию русской революции.
По сути, вся выставка, занимающая, кроме места перед фасадом, еще Белый зал и колоннаду, состоит из трех масштабных произведений – двух пространственных инсталляций и компьютерного изображения не осуществленного на Красной площади пиротехнического шоу в трех действиях. Все остальные экспонаты – красивые эскизы к этим работам плюс пара биографических отступлений. Да еще над лестницей в музее натянуто полотнище с писанными взрывами пороха словами «Интернационала» о том, что никто не даст нам избавленья, называется оно «Звук».
Не только березки, но и все остальные образы китайского художника для нас даже не символы, а расхожие клише: желтеющая нива, серп и молот, красная звезда, черные крест, квадрат и круг с хрестоматийных полотен Малевича, нашлось место даже «Незнакомке» Крамского и детским новогодним картинкам с космонавтом. Но поданы эти банальности уникально. Свои картины Цай Гоцян создает на холстах горящим порохом и в небе – огнями фейерверков.
Народное толкование
Инсталляция из детских колясок и кроваток перед зданием музея вызывала не только недоумение и возмущение прохожих и пользователей социальных сетей, но и оригинальные толкования. Как рассказывают в музее, одна дама посчитала, что это все принесли возмущенные родители в знак протеста против демонстрации детям голого Давида.
Порох – материал коварный, и на 20-метровом холсте «Река», изображающем течение времени, отпечатки 100 исторических фотографий плохо различимы за прогоревшими черными пятнами. Цай Гоцян считает, что все в жизни предопределено, и если принять его жизненную философию, то можно посчитать, что не случайно рассказ о нашей истории прерывается прожженными черными пятнами.
На противоположной стене Белого зала растянуто такое же длинное, но цветное полотно «Сад». На этой почти абстрактной картине взрывы разноцветного пороха образовали гигантские цветы, воплощение радостной энергии. Парящие в стороне от искусственного поля и масштабных полотен два трогательных бумажных журавлика, понятное дело, напоминают о хрупкости человека среди природных просторов и исторических катаклизмов.
«Октябрь» Цай Гоцяна – своего рода агитка, но трансформированная до полной своей противоположности, вместо призыва к радостному революционному действию она склоняет к печали и раздумьям о тщетности надежд на обретение свободы. Недаром цитата из «Интернационала» обрывается перед утверждением, что мы сами себе добьемся освобожденья.
Переживший культурную революцию, ночами сжигавший с отцом запрещенные книги, знающий цену идеологической демагогии, китайский художник создает буквально пропахшее порохом многосоставное гуманистическое произведение «Октябрь».
К величайшему сожалению, его праздничный пиротехнический спектакль на Красной площади не состоялся, а изображенный на экране, он кажется невозможным, технически неосуществимым, только компьютерной фантазией. Но Цай Гоцян с командой создает фейерверки действительно фантастические, превосходящие наше воображение. Однако директор Пушкинского музея Марина Лошак все еще не теряет надежды, что в небе над Москвой под звуки «Октября» Чайковского раскроется огненная красная звезда и черный малевичевский крест, возникнут цифры памятных дат и надпись «Ура!», а потом как знак надежды сквозь дым проявится радуга.
До 12 ноября