В Мариинском театре станцевали балет «Ярославна. Затмение»

В Мариинском театре Владимир Варнава человек не новый и не чужой – как хореограф он стартовал номерами для солистов театра, благодаря успеху стал постоянным участником Творческой мастерской молодых хореографов. Теперь Мариинский театр с имперской непреклонностью встроил хореографа в постановку «Ярославны» – балета в трех актах по мотивам «Слова о полку Игореве». Партитура была создана 40 лет назад Борисом Тищенко. Ее воплотили в ленинградском Малом оперном Олег Виноградов, пользовавшийся репутацией хореографа-новатора, и режиссер Юрий Любимов. Спектакль долго был в репертуаре, но до сегодняшнего дня сохранились лишь партитура да воспоминания об авангардном для того времени решении: половецкой ратью был женский кордебалет во главе с Кончаком – бритой наголо танцовщицей на пуантах.

Свою партитуру Тищенко назвал «Ярославна. Затмение», отказавшись от оперного взгляда на Игорев поход Бородина и высветив трагедийное начало древнерусской поэмы. Владимиру Варнаве, в соавторстве с Константином Федоровым написавшему собственное либретто, этот подход оказался близок. Только в фокусе его внимания все же не Ярославна-Русь, а сам Игорь (Александр Сергеев) – у Варнавы легкомысленный узколобый парень, для которого война – игра, мультик, появляющийся над сценой после манипуляций князя с огромным мечом и изображающий задорную войнушку, на которую его провоцирует Див (Василий Ткаченко). На войну Игорь ведет механистичную и безмозглую дружину, выписанную то ли из лиги регби, то ли из «Звездных войн» – в «космических» шлемах, защитных локотниках и наколенниках и с длинными шестами в руках.

В этой «Ярославне» нет ни отважного брата Буй-Тур Всеволода, ни сына Владимира, ни Святослава с его золотым словом (но они присутствуют в текстах хора, выпевающего оригинальные фрагменты «Слова»). Жена Игоря замкнута в конструкцию-обруч, символизирующую то ли круг жизни, то ли судьбу. Из него ей удается вырваться только в финале. Все остальное время исполнительнице – Дарье Павленко с ее значительностью и говорящей пластикой – приходится выступать в роли цирковой акробатки.

Див – один из немногих героев «Слова о полку Игореве», перебравшихся в балет Варнавы. Он в гораздо большей степени, чем Ярославна, становится движущей силой спектакля. Он вытягивает из-под колосников край диска луны, постепенно заполняющий весь задник сцены. Затмение, случающееся в финале первого акта, пожалуй, сильнейшая сцена спектакля. Но ее выразительность обеспечивает не хореография, а сценография Гали Солодовниковой (она же является и автором костюмов) и музыка Тищенко.

И если художник в «Ярославне» находит в хореографе союзника и соратника, то композитору этого сделать не удается. Драматическая, богатая темами и красками, зримая музыка не гармонирует с демонстративно однотонной, рубленой хореографией. Варнава вообще не тот хореограф, который вдохновляется сложными партитурами, театральности его стиля идут скорее композиторы-минималисты. Так же как литературным подробностям он предпочитает лаконичные эмблемы. Это очевидно практически любому, кто видел хотя бы несколько постановок хореографа. Но Мариинский театр, взявший курс на заказ балетов молодым хореографам, кажется, заинтересован исключительно в решении сиюминутных производственных проблем, а не в выращивании талантов и появлении интересных спектаклей. За несколько сезонов он захламил свою афишу постановками, которые могут соревноваться в одиозности с легендарными в своей бездарности «Родными полями» и «В порт вошла «Россия». И команде молодых хореографов впору не стремиться к постановке на некогда лучшей сцене мира, а избегать ее ради сохранения своего имени и потенциала.

Санкт-Петербург