В берлинской Staatsoper возобновили «Катю Кабанову» Яначека

У нее пессимистический взгляд на мир, но здесь он отлично подходит», – говорит дирижер Саймон Рэттл о своей совместной работе с театральным режиссером Андреа Брет над «Катей Кабановой» Яначека в берлинской Staatsoper. Брет считается специалистом по русской классике, она работает и в драматическом театре, и в оперном. Нынешняя «Катя Кабанова» – перенос спектакля из брюссельского театра La Monnaie, Брет поставила Яначека семь лет назад, четыре года спустя спектакль переняла берлинская Staatsoper.

Рэттл сам захотел исполнять Яначека – понятно, почему, так можно играть только любимую музыку. Физически ощущаешь, как ему нравится дирижировать, как он смакует каждую ноту и каждый нюанс, воспринимая партитуру прежде всего как феномен симфонического. Нравится ему и режиссура Брет, лишенная клюквы и привычных русских штампов (разве что одетые с ног до головы в черное женщины режут глаз среди современных костюмов основных персонажей) и в то же время – внятной концепции.

Спектакль в итоге создают декорации Аннет Муршиц, известной не только сотрудничеством с Брет и Мартином Кушеем, но и книжными иллюстрациями, и свет Александра Копельмана. Сцена манит простотой – это запущенное, отдающее затхлостью помещение, напоминающее пейзажи «Сталкера», и герои здесь такие же затхлые. Глядя на Бориса (Саймон О’Нил), не понимаешь, что нашла в нем Катерина, он такой же убогий, как и ее Тихон (Штефан Рюгамер), только от безысходности можно завести роман с копией своего мужа.

В возобновленной постановке главная партия вновь у голландской сопрано Эвы-Марии Вестбрук. Она – подлинное счастье постановки, и вокальное, и актерское, сразу ясно, почему Рэттл хотел работать именно с ней. Ей не мешают условности режиссуры – о’кей, спрятаться в светящемся изнутри холодильнике от духоты мелкобуржуазного быта, унылого и погруженного в тоску бездумия, это выглядит еще лучом света в темном царстве. Но когда героиня Вестбрук долго принимает ванну на авансцене и вылезает из нее не только абсолютно сухой, но еще и одетой, думаешь – конечно, Schiller-Theater временное пристанище для Staatsoper (в отремонтированное здание на Unter den Linden та вернется осенью), здесь может и не быть воды, но костюмеры-то есть? Когда в финале Катерина вновь оказывается в ванной, на этот раз чтобы окончательно свести счеты с жизнью, зритель уже не волнуется. Он знает – та выйдет оттуда сухой.

Берлин. 25 июня