В петербургском ресторане «Дом» сыграли спектакль «Декабристы»

Публикация книги Эрики Фишер-Лихте «Эстетика перформативности» произвела переворот в головах отечественных театральных деятелей. Выяснилось, что публика не обязана молча сидеть в партере, ее ответная реакция – не хулиганство, а «автопоэзис». Интерактив – не провинциальная пошлость, а, напротив, модная и актуальная «иммерсия». Бум иммерсивного театра сначала разразился в Москве («Черный русский», «Вернувшиеся», «Твоя игра»), а теперь грозит Петербургу.

«Декабристы» балансируют между театром и аттракционом, и балансу помогает чопорная атмосфера дорогого ресторана, изначально предполагающая элемент театрализации. Выбор темы продиктован местом действия: ресторан работает в доме декабриста Кондратия Рылеева, где заговорщики в 1825 г. устраивали сходки. Продюсер проекта Александр Мерескин участвовал в создании «Черного русского», но в отношении помпезности «Декабристы» проигрывают: тут нет ни медийных звезд, ни дрессированных животных, ни масштабных спецэффектов. Отчасти пробелы восполняют громкие имена фэшн-продюсера Артема Балаева и топового модельера Леонида Алексеева, отвечавших за облик актеров. Костюмы Алексеева – жилетки, кремовые брюки – изящны, маркируют некий неопределенный «историзм», хотя имеют изъян, когда-то описанный у Честертона: джентльмена нетрудно перепутать с гарсоном.

Вторая уловка – введение в ткань спектакля брейнсторма, интеллектуальной игры. Расчет перспективного молодого режиссера Талгата Баталова, приглашенного на проект из Москвы, верен: насыщенность события в иммерсивном театре зависит не от густоты антуража, а от плотности интеллектуальных и эмоциональных реакций зрителя. Если первые, традиционно-фабульные, сцены – встреча декабристов, монолог солдата – выглядят наивно-архаичными (приятно выделяется холодный и жесткий персонаж артиста Андрея Панина), то дальше в эпицентре действия оказываются уже не артисты, а публика.

Выбрав одну из команд – «Декабристы», «Власть» или «Общество» – и получив набор бумажек с историческими фактами (бумажки еще можно найти, выторговать на аукционе, выиграть в очко или русскую рулетку), зритель может стать адвокатом, прокурором или присяжным на импровизированном процессе по делу князя Сергея Трубецкого, «диктатора» декабрьского восстания. То, что перед судом истории предстает не хозяин дома Рылеев, а Трубецкой, кажется странным капризом авторов проекта. А вот за «автопоэзис», ответную реакцию публики, авторы ответственности не несут. Молодая и модная аудитория спектакля, видимо, счастливо избежала и фильма «Звезда пленительного счастья», и песни Галича «Смеешь выйти на площадь?». «Декабристы – это ж были либерашки», – припечатала хорошая девушка из команды «Общество» и прибавила нехорошее слово. Адвокатская команда битый час искала факты непричастности Трубецкого к восстанию: идея построить защиту декабриста на критике неограниченной монархии и крепостного права сразу была отвергнута как несостоятельная. Максимум фронды по отношению к царскому режиму позволил себе оказавшийся среди зрителей известный питерский интеллектуал, с постмодернистской иронией предложивший сослать «иностранного агента» Трубецкого... в Париж.

Сегодняшний суд, как ни смешно, оказался строже суда Николая I. Тогда Трубецкой обошелся каторгой, зато аудитория спектакля приговорила его к повешению. В эффектно поставленной режиссером Баталовым сцене эшафота (финал спектакля поливариантный – судьба героя целиком в руках публики) молодой актер Артем Ефремов был трагичен и убедителен. Дальше зрителей ждал вкусный и изысканный обед с дорогим алкоголем. Выходить на площадь не хотелось, хотелось еще посидеть...

Откуда же, спросите вы, взялись те молодые люди, что недавно пошли на демонстрацию по улицам российских городов? Не знаю, возможно, из тех, что обедают скромнее.