В Казани появились «Свидетели. Документальный спектакль»

К очередной работе выпускника Вениамина Фильштинского в Казани добавляют модное слово «иммерсивный». Зрителям приходится проходить в «Угол» с черного хода, лавируя между остатками ледяных сугробов во дворе. Организаторы подсвечивают путь фонариком. Некоторым на входе раздают бумажки с номерами. Девушка в красной косынке объясняет правила: стойте – стоять, идите – идти. Есть еще варианты – номер и читайте. На экране светится сообщение о том, что такое 58-я статья.

В первом зале – стол, накрытый красной скатертью, портрет Сталина на стене, поднимается табличка с цифрой 1 – и зритель выходит читать обвинительный приговор, вынесенный в 1937 г. Павлу Аксенову, председателю Казанского горсовета, мужу Евгении Гинзбург и отцу писателя Василия Аксенова.

На следующей точке – фотографии детей, чьи родители были репрессированы. Ведущая выводит на доске фразу «С чего начинается Родина».

Звучит письмо казанского мальчика Азата, чья мать, как и Евгения Гинзбург, была репрессирована. Он пишет о здоровье, погоде, о том, что планирует поступить в 8-й класс школы, но работает... Известная история, описанная в «Крутом маршруте» Гинзбург, будет переплетаться с историей неизвестного казанского мальчика. На одной из остановок зрителям, озвучивающим текст, предстоит надеть арестантские тулупы и закрыть за собой зарешеченную дверь. На другой – зрительнице повяжут платок и она прочтет сообщение о монахине свияжского монастыря, занимавшейся антипартийной деятельностью. Этот текст выпал мне. Я пытаюсь произносить казенные слова и вспоминаю, как стояла у Соловецкого камня и читала имена – неизвестного мне человека и своего репрессированного прадеда.

На последней точке зрительница, читающая письмо матери Азата, задерживает дыхание, пытаясь унять слезы, извиняется и произносит: «Азат погиб на фронте».

Когда мы возвращаемся в первый зал, по экрану ползет список – всего 1500 имен религиозных деятелей Казани. Наш проводник поднимает табличку «Идите».

Летом еще эскиз «Свидетелей» играли в катакомбах под пешеходной улицей Баумана. Говорят, что тогда ощущение жути от звучащих строк было запредельным. Но и перегороженные ограничительными лентами коридоры бывшей швейной фабрики, где сейчас располагается «Угол», с развешанными кое-где по стенам отсканированными письмами, оказываются точной локацией для того, чтобы детонатор, запускающий взрывное устройство коллективной памяти, сработал. А озвученные обычными людьми сухие факты из документов, зафиксировавших то, как ломались жизни и судьбы, вдруг оказываются не просто данью памяти, но и живым мемориалом. Спектакль-акция, предложенный Серзиным, точнее любого музея конструирует ситуацию, в которой ты кожей чувствуешь то, о чем трудно говорить и писать. Набором простых действий, предложенных зрителю, «Свидетели» рождают пространство для физического ощущения истории и памяти. Такое, в котором хочется только молчать – и много думать.

Казань